Тучкова подтвердила слова мальчишек. Она тоже слышала, как царевич назвал имена, хотя в тот момент ни Осипа, ни Никиты, ни Данилы во дворе не было. Не видела их и стража.
Осип появился позже, и на него набросилась толпа. Потом к дворцу подъехали дьяк Битяговский, его сын и племянник.
В итоге следствие установило, что Дмитрий погиб во время приступа падучей болезни, накололся на стилет, когда упал на него.
После этого Шуйский занялся самосудом. Марию Нагую он допросу не подвергал, на то у него не было прав. Да вдовая царица и не желала общаться с ним, занималась подготовкой к похоронам сына.
Михаил Федорович отверг все обвинения в свой адрес, несмотря на то что десятки свидетелей показали, что именно он руководил расправой над Битяговским и его людьми. Боярин валил все на посадских, которые прибежали в Кремль, поднятые набатом колокола. Сам же он подумал, что начался пожар, выбежал во двор и увидел, как толпа расправляется с Битяговским, его сыном, племянником, Осипом Волоховым и другими людьми, которые сопровождали дьяка.
Григорий и Андрей Нагие дали похожие показания. Однако Василиса Волохова опровергла их. Она сказала, что царица Мария Федоровна и ее братья велели бить насмерть людей, которых во время гибели Дмитрия в Кремле не было.
Царевич был похоронен в Угличе в субботу 22 мая. Митрополит Геласий совершил отпевание и с подобающими почестями предал тело Дмитрия погребению в Спасо-Преображенском соборе.
24 мая, когда Шуйский еще находился в Угличе, в Москве случились сильные пожары. В народе тут же поползли слухи о том, что это дело рук людей Бориса Годунова, желавшего отвлечь внимание жителей столицы от беды, случившейся в Угличе.
Прошли волнения в Ярославле. Народ верил в то, что Дмитрия сгубил Годунов.
Это не могло не тревожить Бориса Федоровича, да еще в условиях, когда в набег на Москву уже двинулся крымский хан Казы-Гирей. Годунов добился, чтобы царь Федор выделил средства для восстановления сгоревших строений, а их было около десяти тысяч. Началось строительство, и Москва утихла. Удалось успокоить и Ярославль.
Сразу по возвращении из Углича на подворье Годунова тайно приехал Клешнин. Он должен был сообщить о результатах сыска брату царицы.
Борис Федорович встретил его на крыльце, провел в малую залу и заявил:
– Рассказывай все подробно, ничего не тая!
– Так, Борис Федорович, и таить-то нечего. Дмитрий погиб случайно. Он играл с мальчишками в тычку. Как начался приступ падучей, ножик выронил да на него горлом и упал. Когда кормилица подбежала да повернула его, Дмитрий уже умирал.
– Значит, он погиб случайно, и это многие видели?
– Мы нашли семь свидетелей. Восьмой – церковный сторож, ударивший в набат. Но он видел только кормилицу с умирающим Дмитрием на руках.
– Получается, что Дмитрий сам себя смертельно ранил во время приступа, так?
– Да, боярин.
– Но почему же тогда Нагие подняли город и устроили побоище? Как они смогли сделать это?
– А вот тут, Борис Федорович, есть загадка, которую разгадать нам не удалось.
Годунов поморщился.
– Что еще за загадка?
– Товарищи Дмитрия да кормилица Тучкова показали, что перед началом приступа Дмитрий выкрикнул имена Данилы Битяговского, Никиты Качалова и Осипа Волохова. Он заявил, что у них ножи и они пришли убить его. Хотя тут же было доказано, что никого из них в то время во внутреннем дворе дворца не было. Марии Федоровне о смерти сына сообщил Петр Колобов. Он сказал ей и об этих словах Дмитрия. Она бросилась на улицу, ударил набат, сбежался народ, объявились братья Нагие, прискакали Битяговский, его сын и племянник. Михаил Федорович указал на них, мол, вот убийцы, и пошло-поехало. Сам знаешь, как ведет себя толпа в ярости. Вот такие дела, Борис Федорович.
– Да, – проговорил Годунов. – Воистину загадка.
– Василий Иванович Шуйский допрашивал мальчиков по одному и вместе, в один день и в другой. Они говорили одно и то же. Не знаю, почему Дмитрий назвал убийцами тех, кого во дворе не было. Но разве это так важно, Борис Федорович? Мы сделали выводы о случайной смерти Дмитрия и о вине Нагих в убийстве Битяговского и других людей.
– Это так, но я терпеть не могу необъяснимых вещей. Что-то вы упустили. Но ты прав, Андрей Петрович, это уже не важно. Благодарствую за работу. Награду свою ты еще получишь. Пойдем, провожу!
Спустя некоторое время Борис отправился в Кремль. Не к царю, и не к царице. Он желал переговорить с придворным лекарем, датчанином Петером Кадсеном, учеником известного Роберта Якоба и Элизеуса Бомелия. Если следователи не нашли разгадку, то, может быть, она кроется в болезни?