– Добро! Где этот дьяк?
– Как и было уговорено, я привел его сюда. Он ждет.
– Зови! Посмотрю, кого ты выбрал.
– Да, Борис Федорович.
Клешнин ввел в залу крупного мужчину с простецким лицом, жестокими хищными глазами, в одежде зажиточного посадского.
– Долгих лет тебе, боярин. – Дьяк поклонился в пояс.
«А такой, пожалуй, на все пойдет, коли знать будет свою выгоду».
– И тебе долгих лет. Назовись!
Гость представился, хотя в этом не было особой необходимости. Так наказал ему Клешнин.
Годунову пришлось по душе, что дьяк не тушуется, сосредоточен, спокоен. В нем чувствуется сила. Злая.
– Подойди, дьяк, ближе, сядь на лавку. Разговор у меня к тебе серьезный и тайный!
– Слушаюсь, боярин. – Битяговский сел на лавку, положил руки на колени, поднял голову.
Он приготовился слушать влиятельного боярина, близость к которому сулила ему большие выгоды или лютую смерть. Но это как Господу угодно. Все в руках Божьих. Коли быть беде, от нее нигде не спрячешься. От судьбы своей еще никто не уходил. Дьяк выбрал службу могущественному боярину.
– Оставить вас наедине, Борис Федорович? – спросил Клешнин.
Годунов усмехнулся. Да, человек догадливый и хитрый. Зачем ему знать то, от чего пострадать можно?
– Да, Андрей Петрович, езжай к себе, время позднее. Благодарю тебя.
– Рад служить, Борис Федорович. До свидания.
– До свидания.
Клешнин покинул залу.
Борис повернулся к Битяговскому и спросил:
– Что тебе ведомо о Нагих?
– Это о царице Марии Федоровне?
Годунов повысил голос:
– О ком? Царица наша – Ирина Федоровна, моя родная сестра.
– Она вдовая, боярин, царица. Всем ведомо, что Мария Федоровна – шестая жена Ивана Четвертого, а посему брак этот не признан церковью. Она незаконная, но царица. В народе ее таковой и зовут. Мария Федоровна – племянница Афанасия Нагого, что был весьма близок к Ивану Васильевичу. После смерти Ивана Грозного царь Федор повелел удалить Марию Федоровну с братьями, сыном, царевичем Дмитрием, ближними боярами на житье в Углич. Царевич Дмитрий…
– Не зли меня, дьяк! – прервал Битяговского Борис. – Не называй Марию царицею, а Дмитрия – царевичем. Он рожден незаконно и не может быть наследником престола.
– Извини, боярин.
Борис сменил гнев на милость.
– Ладно, дьяк, продолжай!
– В Угличе у Нагих удел. Там с Марией Федоровной братья ее Михаил и Григорий, челядь. Для них построен дворец в Кремле. Живут, ни в чем не нуждаясь. Обижены они на тебя.
– О чем ты?
– Люди говорят, что Мария Федоровна весьма недовольна тем, что ты не позволил ей быть на коронации Федора Ивановича. Недовольна она и тем, что царь Федор Иванович не называет Дмитрия своим братом.
– И во всем виноват я?
– Так люди говорят.
– Это все исходит из Углича. Государством правит царь Федор Иванович законнорожденный сын Иона Грозного. Не я принимаю решения, а он.
– Людям этого не объяснишь. Уже здесь, на Москве, я услышал историю об Ирине Ивановне Мстиславской, дочери князя Ивана Федоровича, последней из рода Рюриковичей.
Годунов насторожился.
– Что за история?
– Иван Грозный в своем завещании будто бы назначил Ирину женой нынешнего царя Федора Ивановича, коли у того в первом браке не народятся дети. В год же, когда помер князь Мстиславский, Ирина, знающая о том, что может стать царицей, вдруг ушла в монастырь.
– И что в этом странного? У нас знатные женщины постригаются в монахини.
– Да, ничего. Однако в народе говорят, что Ирина Ивановна ушла в монастырь не по своей воле.
– Опять я заставил?
– Не гневайся, боярин. Люди говорят, будто ты, оберегая брак сестры с царем Федором, чуть ли не выкрал Ирину из дома отца и насильно заставил ее постричься в монахини. Она все же соперница твоей сестры. У той нет детей. Еще Иван Васильевич Грозный настаивал на том, чтобы Федор развелся с ней и взял в жены другую девицу, способную произвести на свет божий наследника.
Эти слова были очень неприятны Борису, но в них была правда. Не вся, конечно. Всего сейчас не знал никто.
– А ты неплохо осведомлен, дьяк, – прищурившись и глядя в упор на Битяговского, проговорил Годунов.
– Ответы на твои вопросы, боярин, знают многие люди.
Борис прошелся по зале, повернулся к Битяговскому.
– Ты сейчас наверняка думаешь, с чего это вдруг я позвал тебя и завел этот разговор, да?
– Твоя правда, боярин.
Борис подошел вплотную к дьяку и прошептал:
– А завел я этот разговор с тобой потому, что нужен ты мне для весьма серьезного дела.