В те дни на Варварке, рядом с двором Романовых, жило посольство канцлера Великого княжества Литовского Льва Сапеги с его многочисленной свитой. Не с поляками ли и литовцами искал встречи будущий Лжедмитрий? Договор между Московским государством и Речью Посполитой, устанавливающий перемирие на двадцать лет, был почти заключен, однако сразу устоявшиеся посольские обычаи измениться не могли. А это значит, что без ведома приставов никто из посольской свиты не смог бы свободно разгуливать по Москве. Да и известно было, что приставы могли донести на тех любопытных, кто знакомился с иноземцами. Встречи Григория Отрепьева с поляками и литовцами были еще впереди, в самой «Литве». А пока никто бы и не догадался, что чернец Григорий высматривал таких же монахов, как и он сам…
Хорошо известно, что, став царем, бывший инок Григорий Отрепьев выказывал незаурядные способности. Нет сомнений, что и до этого он отличался известной сообразительностью. Чудовский дьякон, видимо, догадался, как использовать чернецкую одежду, в которой ему трудно было оставаться незаметным, для осуществления своего замысла ухода из Москвы в Литву. Восстанавливается этот ловкий план Григория Отрепьева с помощью «Извета», челобитной Варлаама Яцкого, того самого, кого будущий самозванец встретил на Варварском крестце. Варлаам бесхитростно передавал как все было, вспоминая, с каких слов начиналось их знакомство, что и как они обсуждали в день встречи.
Во-первых, всё происходило очень быстро. Во-вторых, все, кого будущий самозванец посвящал в свои планы, знали только то, что им было положено знать. Руководил всем Отрепьев, но он умел сделать так, чтобы оставаться в тени. В-третьих, весь замысел был обречен на успех. У Григория Отрепьева было чутье политика, всегда знающего, какой шаг нужно сделать, чтобы оказаться немного впереди своего окружения.
О времени ухода Григория Отрепьева в Литву ведутся споры. Считается, что это мог быть 1601 год, а сам побег связывается с обстоятельствами дела Романовых. Но Варлаам Яцкий очень точен в деталях и хорошо помнил даты всех событий. Так, он запомнил, что его встреча с Григорием Отрепьевым на Варварском крестце в Москве состоялась «во 110-м году, в Великий пост, на другой недели в понедельник». Упоминание начала Великого поста 7110 года по эре от Сотворения мира дает очень надежную дату — конец февраля 1602 года от Рождества Христова. Понедельник второй недели Великого поста пришелся в том году на 23 февраля.
Что же такое, кроме ожидания близкой весны, носилось тогда в воздухе, что заставило Григория Отрепьева действовать, и, судя по всему, без особого времени на раздумья? Может быть, верна правительственная версия о каком-то церковном суде, который осудил Григория, и он вместо того, чтобы смириться с приговором, предпочел побег на литовскую сторону? Но Григорий Отрепьев имел возможность самостоятельно выходить в город. Могло ли быть такое, когда бы его собирались отослать в суровую ссылку? Не логичнее было бы видеть его под строгим началом и караулом, а не свободно разгуливающим по городу?
Варлаам Яцкий запомнил, как Григорий Отрепьев сам подошел к нему, «сотворил молитву» и почтительно заговорил. Поначалу разговор казался обычным. Григорий расспрашивал монаха Варлаама, «старец которыя честныя обители», «и которой де чин имееши, крылошанин ли, и как имя?».
Все не случайно в этом разговоре двух монахов. Будущему Лжедмитрию нужно было убедить выбранного им монаха в своем благочестии — ведь все, что он хотел, — это уйти из Москвы под предлогом паломнического путешествия к Святым местам, а потому и разговор он начал, лишь «сотворив молитву» (может, и вправду сказался годичный опыт послушания у старца в Суздале, о чем говорилось в «Новом летописце»?). Хотя Варлаам, видимо, лишь по возрасту относился к старческому чину. Возможно, что Лжедмитрий искал встречи именно с Варлаамом, заранее выяснив что-то про него. В пользу такой предусмотрительности самозванца говорит быстрота, с которой он получил согласие старца на уход из Москвы. Варлаама Яцкого, служившего какое-то время в Чудовом монастыре, знали тамошние монахи. А Варлаам Яцкий, в свою очередь, сразу спросил про деда Григория Отрепьева — Замятию, тоже чудовского инока, и других Отрепьевых: «И яз ему говорил, что тобе Замятия, да Смирной Отрепьевы? И он мне сказал, что Замятия ему дед, а Смирной дядя»39. Как и Отрепьев, старец Варлаам тоже был выходцем из служилого рода уездных дворян. Он даже успел послужить в холопах во дворе князя Ивана Шуйского, но потом вынужден был «в немощи» постричься в монахи. Не исключено, что Варлаам Яцкий рассказал кому-то о своем желании уйти из Москвы, но ему нужен был спутник и помощник, и об этом стало известно Отрепьеву.