Окольничий задумался.
Ослушаться царя? Дурная идея. Так ведь и этот вроде как не шутит.
– Неужто не боишься самоубийцей стать? – Наконец, после минуты раздумий произнес Иван.
– Боюсь. А что делать?
– Деметрий, – хмуро произнес Хосе. – Не надо.
– Чего не надо? – Громким голосом начал возмущаться Дмитрий, так, чтобы и окольничий и стрельцы все слышали. – Вы давно на дыбе не висели? Чай не для радостных объятий Борис Федорович стрельцов прислал. Испугался. Мало ли я бучу подымаю, да злоумышляю что против него. Разобраться-то разберется. Наверное. Только вы после пыток уже все переломанные будете. А то и головы порубят. Нарветесь на деятельного дурака, и поминай, как звали. Я убедил вас идти за мной. А значит, мне за вас и ответ держать!
– Проклятье! – Прорычал Густав и пошел разбирать баррикаду у двери.
– Ты чего?
– Да ну к черту! Гнилая история! Мы же все слышали! И казаки, и гости эти торговые свою вину признали. Неужели царь не послушает?
– А если не послушает? – Нахмурившись, громко спросил Дмитрий. – Или услышит что не то? Ему-то и меня, и англичан на одном эшафоте удобнее всего развесить.
– Если так, то нас все одно перебьют. Уйдем мы сейчас или нет. Найдут. Из Московии не так и просто выбраться.
– Окольничий! – Крикнул Хосе, подумав. – Так еще местных поспрашивай. Тут, считай, вся улица уши грела о нашу перебранку с казаками.
– Поспрашиваю, – кивнул окольничий, мысленно крестясь. Не в том он был положении, чтобы не выполнять царский приказ. Сказано живыми доставить, значит живыми. Привезет трупы, с ними не закопают, но в опалу попадет совершенно точно. Что он, глухой? Люд московский не простит царю смерти Дмитрия. На вилы поднимет. Да и среди стрельцов за спиной ворчание. Кое-кто, из старослужащих, шепчет чего-то, да крестится. Ой, неспроста. В такой напряженной обстановке любой промах может обернуться реками крови.
Глава 7
10 октября 1603 года, Москва
Царь Борис сидел нахохлившимся воробьем и напряженно разглядывал треснувшую ножку стола. Рассохлась, видимо.
Ситуация ему нравилась все меньше и меньше.
Только что от него ушел патриарх, доложивший свою часть расследования. В очередной раз, подтвердив невиновность Дмитрия и пришедших ему на помощь немцев. Даже более того. Оказалось, что они грудью встали на пути бунта, который пыталась поднять Московская компания англичан.
В самой же столице становилось жарче день ото дня. Народ волновался.
И если простой люд – Бог с ним. Перебесится. То волнения стрельцов и немецких рот сильно пугали. Он уже и так потихоньку охрану в Кремле менял на лично верных людей из числа поместного ополчения. Да на жалование двойное поставил. Но все одно – страшно. Положение стало шатким как никогда.
Дмитрий же, к вящей грусти царя, стремительно превращался в народного героя. От разбойников стрельцов спас? Спас. От бунта Москву огородил? Огородил. Даже казаков вон, и то, пытался на путь истинный наставить. Конечно, никаким он героем не был. И Борис это прекрасно понимал. Но людям хотелось верить во что-то светлое. Дмитрий просто пришел к месту. Понравился.
- Что делать будем? – Настороженно спросила царица. – У меня все готово.
– Что готово? – Не понял Борис.
– Яд. Недели за две тихо увянет.
– Дура! – Взревел царь. – Узнаю, что пытаешься убить – сам на эшафот потащу! И голову твою бестолковую на пике выставлю! Так хоть детей убережем…
– Ты чего? – Удивилась Мария Григорьевна. Реакция мужа ее удивила.
– А ты чего? Совсем страх потеряла? Ты не понимаешь, что если сейчас или в ближайшее время Дмитрий умрет – мы последуем за ним. Даже если мы к этому будем непричастны! Не понимаешь?
– Ты – законный царь! А кто он? Безродный приблуда, отдаленно похожий на давно сдохшего Ивана.
– Иди, объясни это толпе, – фыркнул Борис. – Тем более что не так уж и отдаленно. Патриарх так и вообще до сих пор трясется. Как увидел – подумал, что покойный из земли восстал и пришел по его грешную душу. Все кто видели его – как один сходство видят. И великое. Так что, думай, что говоришь!
– И что ты предлагаешь? – Нахмурилась крайне недовольная царица.
– Я уже послал за Нагой. Приедет. Опознание проведет. Там и видно будет. Надеюсь, что это не тот окажется.
– А если тот?
– Меня избрал Земский Собор. Я законный царь.