– Ты – не законный, но избранный, – произнесла, гадливо усмехнувшись, царица. – А он….
– Заткнись! – Прорычал Борис, сверкнув глазами. – И не вздумай чего против Дмитрия учинять. Сейчас деликатность нужда. За любую ошибку награда только одна – смерть. Улыбайся. Будь приветлива. И болтай поменьше, чтобы яд не расплескался.
– Какой яд? – Удивилась царица.
– Так природный. Змея ты моя подколодная, – с наигранной нежностью произнес царь.
Глава 8
25 октября 1603 года. Москва
Дмитрий с кислым видом просматривал Евангелие, изнывая от безделья вот уже добрый месяц. К удивлению, в подвал его не запихнули. Отнюдь. Выделили довольно просторные апартаменты в гостевых покоях. И, после инцидента, который случился в первый же день ареста, его за пределы покоев не выпускали.
А дело было так.
Задержали, значит. Все оружие и «лишние» вещи изъяли. А самого пригласили помыться в баньке после тяжелого боя. Потный ведь, грязный. Отчего не помыться? Только вот незадача, когда Дмитрий вышел весь из себя довольный в предбанник, оказалось, что вся его одежда куда-то делась. А ее место заняли облачение простого холопа. Чистое и новое. Этакий толстый намек. Парень поинтересовался, куда дели его вещи. Слуги промычали что-то внятное, потупив глаза. Нет и нет. Он плюнул и прямо нагишом выдвинулся к выделенным ему апартаментам.
Спина прямая. Плечи в стороны. Взгляд дерзкий. На лице легкая усмешка.
Шлеп. Шлеп. Шлеп. Босыми ногами по брусчатке Кремля.
Ну а что ему стеснятся? Тело красиво прокачено, здоровое и полное сил.
Казалось, что в каждое окно смотрели любопытные глаза, ожидавшие развязки провокации. А уже возле терема Дмитрия нагнал патриарх. Глаза как блюдца. От возмущения чуть ли не задыхается. Поинтересовался, какого беса парень творит.
– Это платье Адама, – невозмутимо ответил Дима. – Его не стесняются, если уродств или болезней нет. Да и что мне надеть? Воры украли мою одежду. Куда катится мир!?
После чего развернулся и, сверкая голым задом, прошествовал дальше с максимально гордым видом.
Одежду вернули. Через несколько часов. Постиранную и просушенную. С извинениями. А вот передвижение ограничили. Большую и малую нужды пришлось справлять на месте. Горшки выносили исправно. Аналогично обстояли дела и с омовениями. Хоть два раза в день плескайся в большой деревянной кадушке, куда слуги натаскивали горячей воды. Не говоря уже про помывку морды лица и лап всевозможных.
Из развлечений только книги позволили. Да и тех три штуки: молитвослов, евангелие и житие Антония Сийского, сочиненное лично царевичем Иваном. Учитаешься! Для человека из XXI века – самое то. Как будто пошутили с особым цинизмом. Хотя, в принципе, Дима допускал, что этот поступок был вполне себе обычным благим намерением. Они-то тут не разбалованы чтением.
Так что, ничего кроме тренировок ему не оставалось. Иначе от безделья взвоет. Убивается до полусмерти, изнуряя тело. А потом отмокает в деревянной кадушке. Сон. Еда. И по кругу. Считай – тюрьма повышенной комфортности. Разве что женщин не было. А те служанки, что к нему заглядывали по делам, были не только стары, но и страшны, как черт с бодуна. Явно ему мстили за его голожопое дефиле да крики о ворах.
Но ничто не может идти вечно. И даже этот вздор.
Сидел он значит за столом и пытался в очередной раз осилить зубодробительный текст о злоключениях самоотверженного мазохиста. Ну, житие святого, то есть. И тут шум за дверью. Явное и весьма бурное движение. Топот. Говор. Видно целая делегация. Впрочем, он как сидел, так и остался. Вот еще. Вставать. Обойдутся.
Лязгнул засов. Дверь отворилась. И в помещение вошли двое крепких мужчин в дорогих одеждах. У каждого на поясе сабля да кинжал. Следом патриарх. Ну и так далее – целая толпа лиц в двадцать. Последней в помещение робко скользнула старая женщина, в простой иноческой одежде.
– Я вас слушаю, – произнес Дмитрий, не вставая. Книгу, впрочем, тоже не закрывая, намекая тем самым, что не желает уделять им много времени. Ходят тут всякие, от дел отвлекают.
– Дмитрий… – тихо произнесла женщина, его губы задрожали, а по щеке побежала первая слеза.
– Кто ты? – Невозмутимо поинтересовался наш герой.
– А ты не помнишь? – С ехидцей осведомился патриарх.
– Не думал, Отче, что твоя память стала столь слабой. Уж не ли амнезия тебя поразила?
– Амнезия? – Удивленно переспросил патриарх, прекрасно поняв семантику данного греческого слова. Но что подразумевал Дмитрий, не осознал.
– Не ведаешь разве? Недуг такой. Потеря памяти. У нее много видов и форм. Например, ретроградная амнезия, при которой больной не помнит, что было до заболевания. Обычно такая хворь приключается после травматического шока или нервного потрясения. У тебя же, Отче, мыслю я, новомодная амнезия от изрядно хитрой жопы, ибо дразнишь меня попусту. Не далее чем месяц назад говорил тебе, детства своего не помню. Ничего. Вообще. – Выдал Дмитрий свою довольно наглую тираду. Кто не слышал в XXI веке про амнезию и хоть что-то про нее не читал? Вот Дмитрий и постарался вплести ее в свою легенду. Но сам того не ведая учудил совершенно в стиле Ивана Грозного. Тот слыл одним из самых образованных людей своего времени и прекрасно разбирался в книжной учености. Ну и поспорить любил прилюдно, демонстрируя свои знания и умение мыслить.