Мейсон протянул ей газету:
– Просмотри последние известия, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Ты испортишь аппетит!
– Все было хорошо, пока ты не напомнил об этих сухарях для сойки, рассмеялась она. – Поскольку мы с Полом рассчитывали на хороший обед в приличном ресторане, то ты должен радоваться, что я грызу сухари и не стану из-за этого требовать всех блюд из меню.
Усмехаясь над ее шуткой, Мейсон и Дрейк вошли в зоомагазин.
Артур Гиббс оказался высоким, худощавым человеком, с совершенно лысой головой и выцветшими голубыми глазами.
– Привет, – сказал он довольно приятным голосом. – А я уже решил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.
– Это Перри Мейсон, – представил Пол Дрейк.
Мейсон протянул руку. Гиббс пожал его ладонь костлявыми, вялыми пальцами и спросил:
– По-видимому, вы интересуетесь попугаем?
Мейсон кивнул.
– Хорошо, все было так, как я рассказывал, – сказал Гиббс Полу Дрейку.
– Это не имеет значения, – заметил Пол Дрейк. – Пусть мистер Мейсон услышит все от вас.
– Хорошо, мы продали попугая...
– Начните с того, – попросил Дрейк, – что объясните мистеру Мейсону, как вы опознали попугая.
– Хорошо, – в третий раз согласился Гиббс и начал: – Конечно, я основываюсь лишь на предположении. Вы спросили, не знаю ли я попугая, который страшно ругается, когда хочет есть. Я сам научил его этому.
– Почему вы это сделали? – поинтересовался Мейсон.
– Покупатели бывают разные, – усмехнулся Гиббс. – Некоторым людям кажется забавным, что попугай ругается. Обычно они вскоре устают от ругани и стараются избавиться от птицы, но сперва все умиляются.
– Так что вы специально учите попугаев ругаться? – улыбнулся Мейсон.
– Верно. Бывает так, что стоит попугаю один раз услышать какое-то словечко или целую фразу, как он готов повторять его бесконечно, но большей частью приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову не приходит учить птиц неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов – вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного «Попка хочет печенье» и сразу же, не торгуясь, приобретают попугая.
– Отлично. Когда вы продали птицу?
– Во вторник второго сентября.
– В котором часу?
– Часа в два или в три, насколько мне помнится.
– Расскажите про человека, купившего его.
– Хорошо. Он носит очки и у него усталые глаза. Одет он был довольно скверно, и казался каким-то потерянным... нет, даже не потерянным. После разговора с мистером Дрейком я все думаю об этом человеке. Я бы назвал его несчастным. Вряд ли у него было много денег. Пиджак лоснился, локти только что не светились, но одно несомненно – он выглядел на редкость чистым.
– Сколько ему лет? – спросил Мейсон.
– По-моему, пятьдесят шесть или пятьдесят восемь, что-то около этого.
– Он был побрит?
– Да, у него широкие скулы и какой-то удивительный, прямой рот. Приблизительно вашего роста, но более узкоплечий.
– А комплекция? – спросил Мейсон. – Какой у него был цвет лица?
– Мне он напомнил владельца ранчо. Не сомневаюсь, что он проводит много времени на открытом воздухе.
– Он нервничал или волновался?
– Нет, я бы сказал, что он вообще не умеет волноваться... Невозмутимое спокойствие, вот как это называется... Сказал, что хочет купить попугая и точно описал, какого вида.
– Что значит _о_п_и_с_а_л_? – не понял Мейсон.
– Ну, он сразу назвал породу, рост и возраст.
– Были у вас другие птицы, кроме этой?
– Нет, подходящих под его описание имелась только одна.
– Он слышал, как птица разговаривает?
– Нет. Это-то меня и удивило. Ему нужен был попугай определенной внешности, а остальное его не интересовало. Он посмотрел на птицу, спросил о цене и тут же купил ее.
– Он приобрел одновременно и клетку?
– Да, конечно. Он увез попугая с собой.
– Он приехал на машине?
– Вот на это я не обратил внимания, – задумчиво ответил Гиббс. – Даже не припомню, выносил я клетку к машине или нет... Вроде бы он приехал все же на машине, но не берусь утверждать. Но если это так, то машина у него была самая заурядная, которую вы невольно связываете с такими людьми, потому что она мне не запомнилась.
– Он говорил как образованный человек? – спросил Мейсон.
– Да, разговор у него был поразительно спокойный, причем он как-то по-особенному смотрел на тебя. Вроде бы видел тебя насквозь, не прилагая никаких усилий... Некоторые люди просто глазеют, другие – сверлят взглядом, а вот этот созерцал, что ли...
– Подождите минутку, – перебил его Мейсон. – Вы бы узнали его по фотографии?
– Да, я бы узнал его, если бы встретил еще раз и, полагаю, что узнаю по фотографии, если она будет качественной.
– Одну минуточку, – попросил Мейсон.
Он вышел из магазина и отправился к машине, в которой сидела Делла Стрит.
– Дай пожалуйста мне газету, Делла, – попросил он.
– Зачем она тебе понадобилась? – спросила Делла Стрит.
– Хочу решить одну загадку, – усмехнулся Мейсон.
Адвокат достал из кармана нож и аккуратно вырезал портрет Фраймонта С.Сейбина, помещенный на первой странице газеты. Он принес ее в магазин и спросил у Гиббса:
– Случайно, не этот ли человек купил у вас попугая?
– Этот самый! – возбужденно воскликнул Гиббс. – Прекрасная фотография. Вы сами видите, какие у него широкие скулы и прямой рот.