«Коллоидные рубцы?» — забеспокоился Ник. Когда регенерация действовала с промедлением на коже действительно могли остаться следы.
— Не неси чушь. Вне ритена я не использую криту. Почти.
Он шагнул к девушке.
— Дай посмотрю, но учти, если ты солгала, то пощады не жди.
— Пощады? — усмехнулась Мари и, задрав кофточку, крутанулась на месте.
Действительно, несмотря на белизну её кожи на ней отчётливо прослеживались следы рубцов, особенно много их было на спине.
— Ну как? Красота, да? — она повернулась к нему лицом. — Ритен, говоришь, и ничего более? Тогда ответь мне, что это такое?!
Ник посмотрел на обнажённое плечо девушки, на котором багровел след недавнего удара и порывисто её обнял.
— Прости! Клянусь, больше это не повторится.
— Не прощу! — прошипела Мари. — Есть только один способ возместить мои потери, — она оттолкнула его от себя. — Долг платежом красен. Криту!
Поколебавшись, Ник протянул ей то, что она требовала. Разъярённая девушка хлестнула его изо всей силы, но он вынес удар, не изменившись в лице.
— Ну, теперь мы квиты? — сказал он примирительным тоном.
— Нет! По моим расчётам ты задолжал мне гораздо больше, так что крита побудет у меня. Но и это ещё не всё, — губы Мари скривились в недоброй улыбке. — На колени! — приказала она.
Для Ника это было уже чересчур.
— Алин! Не забывайся! — рыкнул он, но девушка бесстрашно встретила его взгляд.
— Если хочешь, чтобы я простила тебя, тогда проси прощения как положено, — стояла она на своём.
Жёсткий взгляд Мари заставил его внутренне поёжиться. С точно таким же выражением лица на него смотрела Риза, когда по приказу отца решала его судьбу. Во время Лотилий Ник напал на неё и попытался убить. Поскольку танец Меча Возмездия женщины танцевали без оружия, то спас её Литеран. Разъярённый рай Таятан не пожалел сына и, поставив его на колени, сказал дочери, что она вольна его убить. Ник приготовился к смерти, но Риза лишь взмахнула мечом поверх его головы, а затем взяла в руки криту и отхлестала его так, что на нём не осталось живого места. Он был уверен, если бы не отец, присутствующий при экзекуции, она забила бы его насмерть. Из сообщений внутренней службы безопасности Ник знал, что Риза — садистка и ради удовольствия убивает рабов. Виртуозно владея критой, она сдирала с них кожу и мясо до тех пор, пока они не умирали. Так что сама она не смогла бы остановиться.
Помрачневший Ник отобрал криту у Мари.
— Возвращайся в свои комнаты и не смей выходить без моего разрешения, — холодно сказал он, чувствуя, что не в силах выносить её присутствие. Мать и дочь вновь перемешались в его сознании.
— С превеликим удовольствием, мой райделин, — вежливо пропела девушка и преисполненная чувства собственного достоинства направилась к выходу из спальни.
— Au revoir, mon amour, au revoir![2] — с тонкой издёвкой пропела она прежде, чем выйти, и Ник прикрыл глаза, чтобы пережить накативший приступ бешенства.
Взбудораженный прошлыми обидами, нанесёнными ему сестрой, он едва удерживался от того, чтобы не броситься следом за Мари и, схватив её за волосы, притащить обратно. Сейчас ему было всё равно, что в происшествии с песней нет её вины; ему хотелось поставить её на колени и отхлестать так, чтобы она больше не смела перечить ему — ни словом, ни взглядом, и впредь беспрекословно выполняла его волю. Лишь строгий голос сентано Боледа, поучавший его, что жену должно беречь и любить как самого себя, заставил его опомниться.
Ник разжал пальцы и крита с глухим стуком упала на пол. «Священный Ягуар! Ещё немного и я убил бы Мари!», — не на шутку испугался он и с тревогой подумал, что нужно что-то делать с приступами бешенства, которые всё чаще накатывали на него в её присутствии.
Как и велено, Мари была у себя. Она стояла у окна и Ник, подойдя, молча её обнял.
Стремительно развернувшись, девушка прижалась к нему. Когда она подняла голову и вопросительно заглянула ему в глаза, он покачал головой.
— Не жди, я не буду извиняться. Ты уже достаточно отыгралась на мне… — Ник помедлил, не зная стоит ли это говорить его своенравной алин, но затем решил, что стоит. — Знаешь, по всем моим ощущениям мы подходим друг другу, но есть нечто, что пытается встать между нами.
И в самом деле, с некоторых пор его не оставляло ощущение, что какая-то неведомая сила настраивает его против девушки, причём не просто так, а исподволь толкает его к её убийству.
Мари смерила его взглядом, проверяя не шутит ли он.
— Может, неведомая сила, что пытается встать между нами, это твоя повышенная вредность? — предположила она с улыбкой, но Ник был серьёзней серьёзного.
— Алин, не относись к моим словам легкомысленно, будь осторожна и старайся меня не провоцировать. И вообще, держись от меня подальше, пока я не выясню, что происходит.
Чтобы упредить поток вопросов, он приник к губам девушки и вдруг ощутил, что его заполняет пьянящая радость, которую раньше он испытывал лишь в присутствии Лотиланы.
В постели Ник, к своему удовольствию, обнаружил, что Мари основательно проштудировала теорию искусства плотской любви и, хотя ей ещё не хватало практики, она, вооружившись чуткостью и нежностью, была на высоте.
Примирение с девушкой и сексуальная разрядка вернули ему хорошее расположение духа.
По дороге к лаборатории перед глазами Ника то и дело возникло лицо Мари, взирающей на него сияющими глазами. Толкнув дверь, он задумчиво улыбнулся. «Говоришь, что у тебя ко мне всего лишь физическое влечение и ничего больше? Я так не думаю».
Прежде чем приступить к работе, Ник распахнул окно и полной грудью вдохнул свежий воздух, насыщенный дождевой влагой и запахом зелени, а затем свесился наружу и поднял лицо к небу, ловя языком последние капли утихающего дождя. «А не послать ли всё нафиг, как выражается моя невоспитанная алин, когда думает, что я её не слышу, и ни о чём особо не думать? Жить, как живут все остальные: дом, семья, друзья. В конце концов, разве этого недостаточно для счастья? Ну а что? Время ещё есть. Жаль, что немного. Вот какого крейда я трачу его на других, вместо того чтобы наслаждаться жизнью? И вообще, будь моя воля, я хотел бы, чтобы мы с Мари остались на Земле, дожили бы до всемирной катастрофы и вместе сгинули в пламени сверхновой. И тогда было бы как в сказке: жили они долго и счастливо и умерли в один день. Ну чем не идиллия? Интересно, предложи я ей такой сценарий, что она выберет? Захочет остаться со мной на гибнущей планете или улетит вместе с остальными?.. Вот Лотиана, уверен, осталась бы со мной».
На ветку села сойка и с листьев клёна на Ника обрушился целый дождь. Он усмехнулся: «Вот дурак! Размечтался как мальчишка. Счастье и моя ущербная алин? Ты в своём уме? Как бы ни старалась Мари, ей никогда не сравниться с Лотиланой». Перед его глазами возникла юная красавица в ореоле серебряных волос, но, к его досаде, её тут же заслонил образ Мари — вот она смеётся, вот негодует, вот её взгляд умоляет его, а здесь обдаёт ледяным холодом. Но среди всего эмоционального разнообразия той, что он выбрал себе в жёны, в его памяти главенствовал тот её образ, где она пытливо смотрит на него, ища ответ на свой безмолвный вопрос. Вот только Нику нечего ей ответить: его сердце молчало, не говоря ему ни «да», ни «нет».
Из упрямства он попытался представить Лотилану и снова потерпел фиаско. На этот раз перед его внутренним взором возникло ледяное поле и торжественное построение в честь первого выпуска студентов Академии. Это была их первая встреча с Мари после долгого перерыва. Не прибегая к ментальному поиску, он сразу же её нашёл. Фигурка в чёрном была неотличима от массы других таких же фигурок, тем не менее она будто магнитом притянула его взгляд.
Когда тиаран приблизил изображение Мари и показал её крупным планом, Ник почему-то удивился, поняв, что она действительно здорова и больше нет того психологически сломленного существа, чей разум, охваченный сумасшествием, отказывался воспринимать реальность.
Девушка была весела, довольна жизнью и бредила любовью к какому-то рыжему парню, который ни на мгновение не покидал её мысли.