— Ой-ой, как же больно! Да что б тебя черти взяли! — воскликнула Мари, не обращая внимания на негодующие взгляды соседей.
После её опрометчивого восклицания арфа тут же пропала, а вслед за ней и райский балахон, отделанный ангельскими пёрышками, призванными защитить стыдливость праведников.
«Слава богу!» — обрадовалась девушка.
Откуда-то с высоты эдема раздался густой заразительный смех, и она оказалась в своей комнате в Риоголизе.
— Ты уж как-нибудь определись, кого ты предпочитаешь: меня или моих рогатых шалунов.
— Николс, не знаю, кем ты себя вообразил, но я однозначно выбираю тебя. Только умоляю, не надо арфы, а балахончик можешь оставить, из него получится симпатичная ночнушка.
— Фиг тебе! Райское одеяние без арфы не полагается.
— Жмотина! — фыркнула Мари. — Сам-то свою арфу пробовал поднять? Между прочим, у меня до сих пор руки трясутся. Нет уж, уволь, грыжа мне ни к чему.
— Хорошо, капризуля! Вот тебе другое одеяние, надеюсь, оно придётся тебе по вкусу. Но оно тоже выдаётся на определенных условиях.
В комнате появился ухмыляющийся трёхметровый таракан зеркально-чёрного цвета; в передних лапках он держал небесно-голубое эрейское платье. От неожиданности Мари подпрыгнула и, как воздушный шар, взмыла вверх.
Таракан знакомо захохотал и, отсмеявшись, произнёс:
— Ладно, не визжи, спускайся вниз.
— Интересно как? — плавательными движениями Мари поболтала ногами, но не сдвинулась с места. — И вообще, что это за фокусы? Николс, ты же говорил, что ты не жук, — укорила она странное создание, о котором уже не знала что и думать.
— Где ты видишь жука? Я Таракан-Тараканище! — пробасил огромный инсектоид и, подбоченившись, с важным видом подкрутил длинный ус.
— Не соответствуешь образу! — отрезала девушка и прищурила глаза. — Если ты изображаешь того таракана, то он должен быть рыжим, — она снова поболтала ногами. — Николс, хватит дурить! Опусти меня на пол и прими нормальный вид.
— Это который? — вкрадчиво поинтересовался таракан, глядя на неё страшноватыми фасетчатыми глазами.
— Тебе видней, только что-нибудь менее ксенофобное, — попросила Мари.
Вид гигантского таракана заставлял её подспудно нервничать, хотя до сей поры она считала, что не боится этих насекомых. «Ну так, раньше мне не попадались такие крупные экземпляры», — сказала она себе в оправдание.
— Ладно, уговорила, — и огромный инсектоид сверкнул такой явно мультфильмовской улыбкой, что Мари, позабыв о страхе, расплылась в ответной улыбке.
— Классные зубки! А вампирские клыки и вовсе выше всяких похвал, — одобрительно проговорила она, сопроводив свои слова поднятым вверх большим пальцем. — Знаешь, Николс, наверное, это дурость, но я тебе верю.
— Солнышко моё! — умилился тараканище, забавно шевеля усами.
На его месте снова появился принц Хаоса — в обличье чернокожего красавца, и, опустившись в возникшее из ниоткуда белое кресло, с царственной доброжелательностью воззрился на Мари. Набирая силу, зазвучала чудесная неземная мелодия и совершенно счастливая девушка в окружении переливающихся эфемерных радужных шаров и цветочных лепестков плавно опустилась на пол.
Уроки Ника не прошли даром. Придерживая широкий подол голубого платья, как это было предписано эрейскими правилами, Мари с изяществом опустилась на колени.
— Простите моё невежество, Николс, — она подняла склонённую голову и со смущённо-вопросительным выражением посмотрела на него. — Если я оскорбила вас неподобающим обращением, мне нет прощения.
— Детка, и ты туда же! — подосадовал принц Хаоса. — Знаешь, я тут всего ничего, но ты не представляешь, как меня уже достало созерцание задниц и ползанье на брюхе, вкупе с алчно горящими глазами. Давай, ты, как и прежде, будешь считать, что я инопланетянин. Ну или дьявол. Со старым Ником народ ведёт себя как-то посвободней, — усмехнулся он.
— Как прикажете… Извини, как скажешь, Николс, — вежливо проговорила Мари.
Повинуясь воле принца Хаоса, она встала с колен и, сев на стул, застыла в позе вежливого внимания.
«М-да. Вот они, издержки положения демиурга», — подумал Николс, видя, что девушка никак не может отрешиться от своего прозрения, что на корню убило её пленительную живость. Боясь сказать что-нибудь лишнее, она с деревянной улыбкой отвечала на вопросы, но сама не стремилась поддерживать разговор. Правда, это продлилось недолго. Прожжённый интриган и дамский угодник принц Хаоса был способен очаровать любую богиню, что уж говорить про смертных простушек. Мари и не заметила, как перестала дичиться, и вскоре болтала и смеялась с прежней непринуждённостью.
И всё же, бог есть бог и полностью отрешиться от этого знания нельзя. Да и вряд ли такое возможно, когда от удивительного существа несёт жаром как от печи и, вообще, от него идут такие мощные флюиды, что Мари то и дело потряхивало от нервного возбуждения. Порой она удивлялась самой себе, но что-то не давало ей до конца осознать ситуацию и запаниковать. Возможно, это было влияние бога, а может любопытство учёного, — ведь яйцеголовые первопроходцы готовы на всё ради новых знаний.
Пользуясь моментом, девушка заговорила о своём открытии и страшно обрадовалась, когда Николс одобрил её теорию пространства-времени. Причём он не только сказал, что она идёт в правильном направлении, но и разъяснил, в чём именно ошибочна часть её выкладок, из-за которых она зашла в тупик. В качестве поясняющего материала перед глазами Мари то и дело возникали полотна математических вычислений, а затем её посетило видение, которое приоткрыло ей часть мира, недоступную простым смертным.
Всемогущий и вездесущий, как положено богам его уровня, принц Хаоса не только вёл научную беседу со своей подопечной, но и занимался другими делами. Будучи начинающим творцом, он крайне ревностно относился к своему детищу и, доводя до совершенства созданную вселенную, постоянно её перестраивал, отчего в небытие отправлялись не только планеты (подчас вместе с её обитателями), но и целые галактики. Особо мощный откат после аннигиляции ослабил контроль над событийным полем, и он предстал перед собеседницей в образе творца, что было откровением из откровений.
Зрелище открытого космоса само по себе волнующе, а тут ещё громадный дракон, сотканный из света звёзд, — во всяком случае, так Мари показалось поначалу. Это уж потом, приглядевшись, она поняла, что величественный зверь, восседающий на звёздном троне, отнюдь не игра воображения, а самый что ни на есть настоящий дракон, причём его зеркально-чёрная чешуя переливается подозрительно-знакомым радужным блеском. Ну а когда он повернул голову, увенчанную алмазным венцом, и она увидела бирюзово-синие глаза, у неё отпали последние сомнения. «Николс!» — выдохнула изумлённая девушка и он, довольный произведённым впечатлением, расплылся в улыбке, которая на драконьей морде смотрелась не только внушительно, но и несколько устрашающе. Впрочем, испугаться она не успела, алмазный венец засиял столь ярким светом, что она не выдержала и закрыла глаза, а когда открыла их, то вновь оказалась в своей комнате.
Интуиция говорила Мари, что она коснулась таких тайн мироздания, которые ей не положено знать. «Ведь тот, кто познает их, тот уподобится богам», — подумала она.
Взволнованная девушка открыла было рот, чтобы узнать, насколько правдиво её видение, но натолкнулась на невозмутимый взгляд синих глаз и, смешавшись, промолчала. «Что за дичь? Может, я всё же сплю?» — она тайком ущипнула себя за руку и мысленно застонала. Синяки множились, но странный иллюзион и не думал заканчиваться. «Господи! Чернокожий тип, заявляющий, что он бог, рай, жуки, тараканы, драконы… нет, этого не может быть! Я просто схожу с ума», — мрачно подумала она, и принц Хаоса мысленно ухмыльнулся.