Сказав это, Габриель уставился в окно, будто увидел в нем что-то интересное. На этот раз тишину нарушил Хольгер:
– Спасибо за откровенность, господин Габриель. Постарайтесь вспомнить, ваш брат упоминал когда-нибудь, что служил в штурмовой группе?
Вюнш не без некоторого ехидства отметил, что его вопрос вызвал у Майера неподдельное изумление.
– Нет, не припоминаю. Как я уже сказал, он очень неохотно говорит о Войне.
– Может быть, в письме с фронта?
– Не помню, возможно, что-то и было, но мимоходом. Он точно не уделял этому повышенного внимания в письме. Я прекрасно понимал, что в письмах из дома он не хотел-бы читать о Войне, и мы почти о ней не говорили. В основном мы просто делились самочувствием, новостями да вспоминали какие-то моменты из мирной жизни.
«Если и служил, то брату не распространялся…» – насчет того, что сам Ульрих служить в штурмовой группе не мог, Хольгер был уверен. Они были созданы только в 1916-м. Тогда же появились и серийные траншейные дубинки. Самоделки, правда, использовали и раньше. «Так или иначе, к этому времени Ульрих Габриель уже был дома. И все равно не факт, что это не он…»
– Господин Габриель, раз уж вы понимаете, что мы считаем вас подозреваемым, значит должны понимать, что мы не можем не спросить о вашем алиби…
– Понимаю. Так, дайте подумать, речь идет об апреле 22-го…
– С тридцать первого марта по четвертое апреля, если быть точнее.
Ульрих Габриель вернулся на рабочее место и немигающим взглядом уставился в лакированную поверхность стола. Хольгер молчал, не отвлекая его от воспоминаний. Майер следовал примеру старшего коллеги.
– Да, я вспомнил, более того, я даже знаю, как его подтвердить! Второго апреля 1922-го года вечером я был в «Придворной пивоварне». Я помню это потому, что в тот день мне довелось поговорить с нашим фюрером!
Есть лишь одно сомнение: второго или седьмого апреля это произошло? Но велась фотосъемка, так что мы сможем легко и быстро выяснить точную дату.
– Вы храните фотографии с того вечера?
– К сожалению, нет, но они наверняка хранятся в нашем архиве. Нужно лишь спуститься туда и запросить их.
«И потратить несколько часов на ожидание» – добавил про себя Хольгер.
– Нас пропустят в ваш архив?
– Прямо в него, разумеется, нет, но запросить эти фотографии для ознакомления вы можете.
Полицейские спустились на первый этаж вслед за Габриелем, прошли мимо дежурной в сером и направились в правое крыло здания.
– А вы что, весь архив партии храните в этом здании?
– Нет, для этого оно слишком мало. Здесь только документы за 1920-й – 1925-й годы. Есть еще одно здание на Шеллингштрассе, там хранится большая часть архива. Я точно не уверен, все же это не моя сфера деятельности, но вроде бы скоро для архива оборудуют отдельное здание неподалеку отсюда.
Даже в помещении архива нашлось место свастике и портрету Гитлера. Заспанный человек в гражданской одежде читал газету и не отложил ее до тех пор, пока к нему не обратились:
– Доброе утро, господин Кляйстерс.
– Доброе утро, господин Габриель. Вы по мою душу?
– Да, но только не я, а эти двое господ.
Господин Кляйстерс посмотрел на полицейских так, будто только что их увидел. Хольгер решил взять разговор на себя:
– Доброе утро, господин Кляйстерс. Мы из полиции. Я, оберкомиссар Вюнш.
– Комиссар Майер.
– Нам нужны фотографии, сделанные в «Придворной пивоварне» второго апреля 1922-го года.
– С какой целью?
– Для ознакомления.
– Это я понял. С какой целью вам нужно с ними ознакомиться?
Хольгер посмотрел на Ульриха, пожал плечами, как бы извиняясь, и ответил:
– Для подтверждения алиби господина Габриеля.
– У вас какие-то проблемы с законом, господин Габриель?
– Возникнут, если не удастся найти те фотографии, о которых говорит оберкомиссар Вюнш. Поэтому я прошу вас заняться их поиском как можно скорее, господин Кляйстерс.
Архивариус пожевал губами в нерешительности:
– Вообще, желательно, конечно, оформить официальный запрос… Вы собираетесь выносить их из архива?
– Нет, нам достаточно только на них посмотреть.
– Хорошо, но вы мой должник, господин Габриель.
Ульрих усмехнулся и зашелся сильным кашлем. Прокашлявшись, он нашел в себе силы улыбнуться и сказал:
– Хорошо, если вы найдете эти фото, господин Кляйстерс, я буду вам должен…
Кляйстерс кивнул и ушел в глубину полок и стеллажей. Хольгер извинился перед своими спутниками и вышел перекурить. Когда от папиросы начал подниматься дым, мысли Вюнша заработали быстрее.