На звонок в дверь долго никто не отвечал. Наконец, дверь отворилась, и полицейские увидели человека с глубоким шрамом на левой щеке и обильной проседью в волосах. Лицо Вольфганга Габриеля было безучастно, а сам он был одет в домашний халат.
– Доброе утро. Вы, господин Габриель?
– Да, это я. Чем могу служить?
Голос Вольфганга был глубоким, сильным и совсем не напоминал хрипение его старшего брата, что, впрочем, не было удивительно.
– Мы из Баварской полиции. Оберкомиссар Вюнш.
– Комиссар Майер.
– Чем могу помочь полиции? Что-то случилось?
– Дело в том, что мы расследуем убийство в Хинтеркайфеке, и нам нужно с вами поговорить.
– Про убийство Виктории и Груберов?
– Да.
Вольфганг на мгновение замер, будто принимая какое-то решение, а потом произнес:
– Хорошо, господа. Я постараюсь вам помочь. Проходите, пожалуйста, не на пороге же нам об этом разговаривать.
Взгляду Хольгера предстала широкая прихожая, на стенах которой висели жизнерадостные, хотя и недостаточно профессиональные, акварели.
– Прошу за мной.
Вольфганг прошел в одну из четырех дверей ведущих из прихожей. Вюнш обратил внимание, что при ходьбе Габриель немного припадал на правую ногу. Как Хольгер не прислушивался, он не мог услышать в доме каких-либо посторонних звуков. Очевидно, Вольфганг был один. Полицейские проследовали за ним и оказались в кабинете, который обставлял человек склонный к аскезе.
Один шкаф с непрозрачными дверцами и красивой резьбой по ним, стол, два жестких стула и узкое кресло составляли все убранство комнаты. Стол был девственно чист, если не считать лампы и пустой пепельницы. Шторы были плотно задернуты, поэтому в кабинете царила тьма вплоть до того момента, когда Вольфганг включил лампу.
– Присаживайтесь, господа. Если желаете, могу предложить вам кофе.
Хольгер, который и так сварил себе с утра крепчайший кофе, отказался, а Майер кивнул. Когда Вольфганг вышел из комнаты, Вюнш еще раз прикинул, с чего бы начать разговор: «Скорее всего, имеет смысл сразу спросить, сообщал ли ему брат о нашем визите…». Габриель вернулся очень быстро с двумя большими чашками кофе. Одну он поставил перед Майером, а вторую на стол перед креслом.
– Позвольте, я закурю?
– Это ваш дом, господин Габриель. Признаться, я и сам хотел попросить у вас разрешения.
– Конечно, можете курить, оберкомиссар Вюнш.
Габриель открыл ящик стола в поисках портсигара, но когда над столешницей появилась левая рука Вольфганга, в ней был не портсигар. На полицейских был направлен Walther PP.
Эти пистолеты появились еще в 29-м году. Несмотря на то, что сделаны они были специально для полиции, Хольгер да и многие другие (особенно фронтовики) сохранили верность старым Люгерам. Вюнш несколько раз видел Walther в деле, а один раз и сам из него стрелял. Ничего плохого он сказать про эту игрушку не мог: компактный, но обладающий отличной останавливающей способностью, надежный, меткий. Единственными недостатками этого пистолета были высокая цена и некоторая капризность при эксплуатации. Несмотря на все плюсы, Хольгеру казалось, что Walther не очень подходил на роль именно полицейского пистолета. Все же цель полицейского не застрелить преступника, а заставить его сдаться. Когда обычный человек видел длинное дуло тяжелого Mauser C96 направленное прямо на него или вороненый ствол Люгера колени его обычно подкашивались, а руки сами собой поднимались вверх. Полицейский же с Walther не внушал в неопытного человека трепет.
Впрочем, Хольгер знал, на что способен этот ствол, особенно в руках хорошего и решительного стрелка, к которым, без сомнения, относился Вольфганг Габриель. Поэтому он не стал делать резких движений и остался неподвижен. К счастью, Майер тоже не стал геройствовать и последовал примеру старшего коллеги. Вюнш, между тем, нещадно корил себя за расслабленность, обвиняя в ней раннее пробуждение и долгую дорогу.
– Господа, надеюсь на ваше благоразумие. Можете не сомневаться, я без промедления выстрелю в того из вас, кто решит бесцеремонно прервать наш разговор. Я тот, кого вы ищете – это я убил Викторию, ее дочь и сына, ту женщину, а также Андреаса с женой. Я никого не выгораживаю, не беру на себя чужое злодеяние и я в своем уме. Что бы доказать это предлагаю такой вариант: вы задаете мне вопросы, которые хотели задать изначально, а я даю честные ответы, которые, надеюсь, убедят вас в моей виновности.
Вольфганг замолчал, давая полицейским осмыслить сказанное. Хольгер совершенно не был готов к такому повороту дела. Он понимал, что Вольфганг может оказаться убийцей, даже рассчитывал на это, но не ожидал от него столь отчаянных действий. «Ну что же, поиграем в эти игры…» – другого выхода, кроме как согласиться с условиями Габриеля, Вюнш не видел: