– Потому, что боюсь. Боюсь, что рука дрогнет в последний момент. Человек я или зверь, но у меня есть инстинкт самосохранения и я не хочу, чтобы он помешал мне.
Вольфганг все предусмотрел и Хольгера он прочитал мастерски. Если не было способа предать Габриеля суду, Вюнш готов был пойти на его убийство. Хольгер не видел иного выхода для себя, кроме как согласиться:
– Хорошо, господин Габриель, я согласен. Завтра в восемь утра на Мессерштрассе. Я хочу вас предупредить, Вольфганг: если вас там не будет, если вы решите обмануть меня – я найду вас. Я осушу все моря, если вы решите залечь на дно, вырублю все леса, если вы решите уйти в них. Вы до конца своей жизни будете оглядываться, ожидая увидеть меня. Вы поняли меня, Вольфганг?
– Да, оберкомиссар Вюнш. Поберегите моря и деревья – они ни в чем не виноваты. Я буду завтра там.
В разговор вновь вступил Франц. Он уже немного успокоился:
– Вы раскаиваетесь в том, что совершили?
– До 24-го года я не испытывал ничего. Я и сейчас не уверен, что испытываю это чувство, скорее понимаю умом, что должен раскаиваться. Хотя иногда во снах я вижу Викторию с моей племянницей, ту несчастную хромоногую женщину и младенца. Что касается Андреаса и Цицилии – я не чувствую и не собираюсь чувствовать вину за их смерть. Вы удовлетворены, молодой человек?
Майер отрицательно помотал головой. Хольгер встал и протянул руку Вольфгангу:
– Поклянитесь, что будете завтра на Мессерштрассе в восемь утра, один и без оружия.
– Оставьте это, оберкомиссар, я буду там. Впрочем, если вам так хочется… Клянусь именем своего отца, своей матери, своих братьев, своей душой и своей Родиной, что буду завтра там.
Глава 37
Этой весной в Нюрнберге
– Нельзя этого делать!
– Можно.
Стоило им отъехать от дома Вольфганга, как Майер начал убеждать Вюнша в том, что тот зря согласился на условия убийцы.
– Почему вы решили, что он не соврал?
Хольгер вспомнил, как они уходили из кабинета Вольфганга. Тот остался сидеть в полутьме, освещаемый лишь светом лампы. Он показался Вюншу очень одиноким и уставшим. «Габриель придет завтра. Без сомнения».
– Потому что он поклялся в этом.
– Да вы что, серьезно, что ли?! Мы ведь не школьники – он вполне мог соврать!
Хольгер не хотел спорить. Он принял решение и собирался воплотить его в жизнь независимо от того, удастся ему убедить Франца в своей правоте или нет. Все же грубить Майеру Вюнш не хотел, поэтому и продолжал этот разговор:
– Мог, но тогда я действительно достану его из-под земли. Кроме того, что вы предлагаете, Франц? Арестовать мы его не можем, доказать, что он убийца без его признания тоже, а отпускать его я не собираюсь.
– Я не говорю, что его надо отпустить, но почему мы не можем арестовать и как следует… обработать его в камере?
«Это его в Париже таким методам ведения расследования научили?..»
– Он не расколется, а мы вылетим с работы.
Франц был необычайно эмоционален:
– Да почему не расколется?!
– Потому, что такие люди не раскалываются. Поверьте моему опыту, Франц. А учитывая то обстоятельство, что Вольфганг является штурмовиком и, судя по его дому, не самым последним штурмовиком, мы огребем очень много последствий, стоит нам только надеть на него наручники.
– Вы что, боитесь?!
Это начинало выходить из-под контроля – Хольгер не без труда подавил волну гнева.
– Да вы что, Франц?..
Майер, поняв, что зашел за край, даже покраснел от смущения:
– Простите.
– Забудем. Я уверен, что он придет, и я уверен, что он не солгал нам сегодня ни о чем. Вольфганг дал нам шанс остановить его, так почему мы должны от этого шанса отказываться?
– Может быть, установить за ним слежку, вдруг его что-то выдаст?
– Нет, не выдаст. Как он сказал, от орудий преступления он избавился. Да и… Габриель прожил одиннадцать лет, ничем себя не выдав. С чего бы ему давать нам шанс арестовать его сейчас? Тем более учитывая, что он сможет сложить два и два и поймет, что если я не пришел на встречу, значит, за ним установлена слежка. И еще, Франц, в конце этой недели Калле… то есть, оберст Иберсбергер перекинет вас на другое дело, да и мне работать над ним больше месяца не дадут, так что шансов, что мы сможем что-то узнать благодаря слежке, практически нет.
Хольгер начинал побеждать. Майер искал все новые варианты, но все они либо вообще не годились, либо были намного хуже того, который предложил Вольфганг. Наконец Франц сдался:
– Хорошо. Мне это не нравится, но вы правы. Куда мы сейчас едем?
– Мне нет смысла возвращаться в Мюнхен сегодня, поэтому сейчас я везу вас на вокзал.