Хольгер был особенно рад, что хворь, навалившаяся на Хелену в последние пару дней, отступила, позволив ей составить ему компанию. Беременность давалась ей тяжело. Ее легкое тело с трудом справлялось с созданием новой жизни. Больше всего страданий Хелене приносили боли в спине. Вюнш как мог, пытался ей помочь, но силы его были не безграничны.
Они вошли в широкий холл и погрузились в мир мрамора, скульптуры и позолоты. Не обошлось, разумеется, без знамен со свастикой. Роскошная хрустальная люстра ярко освещала это интерьерное великолепие. Хольгер на мгновение остановился, чтобы окинуть взглядом узоры на стенах и потолке. Хелена тоже смотрела вокруг с изумлением.
Концерт вызвал большой интерес у публики. Вюнш видел как людей в форме, так и гражданских. Ему бросились в глаза Железные кресты на груди совсем молодых парней, стоявших небольшой компанией и заразительно смеявшихся над чем-то. Эти ребята были детьми, когда закончилась Великая война и никак не могли служить на ней. «А вот и первые плоды новой войны…» – подумал Хольгер с некоторой грустью.
Они сдали вещи в гардероб, и Вюнш в очередной уже раз залюбовался своей супругой. Хелена была в вечернем платье, которое получила из ателье аккурат перед отъездом. Вышло не дешево, но она заявила, что без выходного платья в Вену не поедет. Впрочем, Хольгер не особенно собирался с ней спорить. Платье, специально сшитое для того чтобы носить его во время беременности, было сработано настоящим мастером – оно не пыталось спрятать живот, а, напротив, подчеркивало его, делая частью образа. Вюнш не удержался и поцеловал ее.
– Ты чего?
– Ничего. Просто ты очень красивая.
– Лжешь…
– Нет, не лгу. Нравится платье?
– Да, удобное, а смотрится как?
– Превосходно!
Они прошли в концертный зал, называемый за обилие позолоты Золотым залом. Зал превосходил холл своим великолепием и роскошью, а венчали эту красоту трубы органа закрытого, правда, в значительной степени большим полотнищем со свастикой. «Жаль, что сегодня нет органной музыки…». Хольгер с превеликим интересом вглядывался в очертания этого могучего инструмента.
Ему не удалось достать билеты на балкон, поэтому пришлось довольствоваться местами в зале, но Вюнш не расстраивался по этому поводу, так как места были отличные – почти ровно по центру, не очень далеко, но и не совсем близко от сцены.
До концерта оставалось пятнадцать минут, но люди уже начинали занимать свои места. Хольгер узнал в толпе мужчину и женщину, пробиравшихся в их с Хеленой сторону, и не смог сдержать улыбку:
– Добрый вечер, Франц! Вот это встреча!
Майер ничуть не изменился за те три года, что Вюнш его не видел, разве что немного заматерел. Он принял предложение Гиммлера и перешел в ГЕСТАПО сразу с момента ее создания. Через год вступил в СС, а три года назад был переведен в Берлин.
Хольгеру до сих пор было немного досадно, что им не довелось больше поработать вместе. Репутация Майера крепла с каждым днем и шла впереди него, а его звание уже было выше, чем у Вюнша. «Ну и хорошо» – Хольгер искренне радовался успехам Франца и не без гордости вспоминал что, пусть и немного, но поучаствовал в его становлении как полицейского.
– Оберкомиссар Вюнш! Вы и впрямь счастливчик, хотя, в данном случае скорее я. И вы здесь, фрау Вюнш! Очень рад нашей встрече! О, да вы ждете пополнение! Примите мои поздравления!
– Добрый вечер, господин Майер. И вам, фрау Майер. Спасибо за поздравления.
Хельга Майер смотрела на мир все тем же пронзительным взглядом, как и в тот вечер, когда вымокшие под дождем Хольгер и Франц впервые ее увидели. Она улыбнулась Хелене и продолжила давний разговор:
– Когда вы уже, наконец, начнете обращаться ко мне Хельга, а к нему Франц?
Хелена тоже улыбнулась и достойно ответила:
– Когда вы станете обращаться ко мне Хелена.
Вюнш и Майер между тем жали друг другу руки.
– Три года?
– Чуть меньше, два с половиной.
– Как дела в Берлине?
– Много работы, много людей и совсем мало времени – все как всегда.
Хольгер молча кивнул, а затем предложил:
– Может быть, после концерта поужинаем вчетвером? Мы с Хеленой здесь уже больше недели и нашли неплохой ресторанчик. Там даже есть пиво, которое почти не кажется мочой, наверное, лучшее в Австрии.