Самое главное – он принес мне фотографии, сделанные на вскрытии. Йорг сказал, что из дела куда-то исчезли фотографии местности и дома. Сказал, что никому не верит и не хочет, чтобы и эти фото однажды исчезли. Он просил придержать их у себя. Я хотел отказаться, но… он был моим другом, ему было страшно, и он просил о помощи.
Через несколько месяцев Йорг ушел из полиции, не помню уже, в чем там было дело, но он рассказывал, что его буквально выжили с работы. Не знаю, насколько в это можно верить – Йорг тогда уже был почти безумным. После того как его положили в лечебницу, я хотел отдать фотографии в полицию, но испугался. Ведь выглядело бы так, будто я имею улики, которые должны быть подшиты к делу… Я не думал, что это поднимут так скоро.
Пока доктор говорил, Хольгера изнутри грызло неприятное чувство. Страшное убийство, минимум улик, а теперь еще и возможная причастность кого-то в полиции. «А что еще могло пропасть из дела?.. Совершенно необходимо как можно скорее переговорить с Рейнгрубером, несмотря на его состояние».
– Послушайте, доктор, то, что вы сделали, изрядно замедлило полицейское расследование…
Плечи Аумюллера поникли еще больше.
– …однако мы готовы закрыть на это глаза, если вы передадите нам всю информацию, которая есть у вас по этому делу.
Хольгер посмотрел на Франца, задавая ему немой вопрос, тот кивнул в знак согласия. Аумюллер, между тем, просиял.
– Конечно, забирайте: отчет, дневники, фотографии. Я очень рад, что, наконец, смогу от этого всего избавиться!
– Вот и хорошо.
Хольгер подвинул к себе папку. Помимо копии отчета и нескольких рукописных страниц, в папке лежал старый конверт. Вюнш приоткрыл конверт и убедился, что в нем были фотокарточки. Что на них запечатлено, Хольгер решил пока не осознавать.
– Это все, доктор?
– Да, все что у меня есть по этому проклятому делу!
– Очень хорошо и спасибо вам за содействие следствию.
– Спасибо, что избавили меня от этих фотографий.
– Нам пора, доктор. Всего вам хорошего.
– Да, господа, и вам.
Когда дверь кабинета Аумюллера закрылась, Вюнш позволил себе улыбку. Несмотря на ряд новых вопросов, сегодняшний день можно было считать удачным – удалось достать фотокарточки и узнать мнение Шварценбаума о деле.
– Сегодня ехать в лечебницу уже поздно. Предлагаю съездить в «Охотника», привести мысли в порядок и решить, что делать дальше.
– Поддерживаю.
Глава 10
Дождь
Хольгер с чистой совестью заказал себе кружку пива (на этот раз к нему присоединился и Франц), но от еды пока отказался. Сперва нужно было поговорить о работе, а сытость отупляет.
– Хотите подытожить, Франц?
Вместо ответа Майер начал:
– Во-первых, мы выяснили точное местоположение Георга Рейнгрубера, это очень хорошо, так как именно он видится мне ключом к расследованию. Мы выяснили, что психическое состояние Рейнгрубера может стать проблемой. Кроме того, мы узнали, что Рейнгрубер относился к расследованию этого убийства очень серьезно и, что именно оно стало причиной его ухода из полиции, а так же, возможно, что и болезни.
Далее: фотокарточки существуют, их делали. Осталось понять, кто и зачем забрал из дела фотографии дома и обстановки. Рейнгрубер, по словам Аумюллера, опасался, что фотографии тел тоже исчезнут, но мне не очень понятно, зачем, забирая фотографии дома и участка, оставлять фотографии тел? Нелогично… Хорошо, что удалось найти их.
А еще сегодня мы выяснили, что Вольфрама Хольца будет крайне тяжело найти и даже если это удастся сделать, вряд ли это принесет нам серьезную пользу.
Франц закончил и сделал большой глоток пива, опустошив кружку сразу на треть.
– Я согласен с вами, хочу только добавить, что у нас сегодня появилась еще одна версия. Я согласен с доводами Шварценбаума касательно того, что убийца мог быть связан с Карлом Габриелем. Мне кажется, что проверка его судьбы перестает быть второстепенной задачей.
– Возможно, вы правы, хотя я думаю, что версию о Лоренце Шлиттенбауере, да и вообще, о том, что убийцей является кто-то из местных жителей отметать нельзя. Шварцебаум говорил, и говорил аргументировано, о том, что убийца, если бы он был соседом Груберов, убил бы только Андреаса и, возможно, его жену. Я не могу с этим согласиться – он мог иметь зуб и на Викторию.
Это гольное теоретизирование, но мы знаем, что Виктория сожительствовала с Шлиттенбауэром и, возможно, родила от него ребенка. Но ведь это могло быть не в первый раз. Шлиттенбауэр или кто-то другой из соседей Груберов мог сожительствовать с ней и раньше, а девочка могла быть результатом этих отношений. Это бы отчасти объяснило жестокость по отношению к ней, если, конечно, подобное вообще можно хоть как-то объяснить. А по поводу того, что убийца жил в доме некоторое время – человек, хорошо знавший местность вокруг, мог приходить и уходить незамеченным…