На следующей карточке взгляду Хольгера предстало тело Цицилии. Ее голова превратилась в кровавое месиво, из которого торчали клочки светлых волос и костей. Согласно отчету, убийца нанес ей семь ударов. «Возможно, Андреаса он всерьез опасался – что и не удивительно – потому убил его резко, быстро, можно сказать профессионально, а вот с остальными покуражился…» По ее повреждениям судить об орудии тоже не получалось.
В целом же Цицилия была намного меньше своего мужа. Не удивительно, что она боялась оказать Андреасу сопротивление, когда он насиловал дочь. На теле были следы борьбы, ногти были обломаны. Скорее всего, первый удар не убил Цицилию, и преступнику пришлось повалить ее на землю и нанести еще несколько.
На следующем столе лежала Виктория. Хольгер сразу отметил, что она не похожа ни на отца, ни на мать цветом волос – у Виктории они были темными.
Пропорционально сложенная, с большой грудью – судя по всему, она была красивой. Однако, как и с родителями Виктории, сказать что-то определенное о чертах ее лица было затруднительно: согласно отчету Аумюллера, на голове Виктории было обнаружено девять крестообразных ран, однако Вюншу по фотографиям установить число ран наверняка было трудно – вся голова была сплошной раной. С трудом разобравшись в волосах, крови, костях и мозгах, Хольгер смог увидеть проломы, по форме действительно напоминающие крест. «Это явно другое орудие. То, чем убили Андреаса, имело продолговатую острую кромку, а здесь было что-то иное…» – Вюнш чувствовал, что уже где-то видел подобные раны, но как не силился вспомнить, ничего конкретного в голову не приходило.
След от сапога, описанный Аумюллером в своих записях, Хольгер разглядел не сразу и тут же понял, почему доктор не включил его в отчет. На ребрах с левой стороны действительно был виден синяк, скорее всего оставленный акцентированным ударом, но насчет того, что он оставлен сапогом у Вюнша были серьезные сомнения.
Обнаружить следы удара тупым предметом по правой стороне лица на фотографиях, при столь обширных повреждениях всей головы Виктории, Хольгер, как ни пытался, не смог. А вот на шее действительно имелись отчетливые следы рук. «Повалил на землю ударом тупым предметом, потом задушил или, по крайней мере, попытался, а после начал бить по голове» – в голове Вюнша выстраивалась стройная картина.
Взяв первую фотографию, на которой было запечатлено тело девочки, Хольгер очень пожалел, что не держит дома алкоголь. Сейчас ему хотелось совсем не пива, а ту убийственную дрянь, которую однажды выгнал унтер-офицер Эрлих на перекомплектовании в октябре 17-го. Пойло Эрлиха имело градусов семьдесят и было абсолютно отвратно на вкус, но выпив его, Вюнш был готов осушать океаны.
Маргарите наносили удары тем же предметом, что и ее бабушке с дедушкой. Убийца, разумеется, был выше ростом, а потому большая часть ударов пришлись сверху вниз. Нижняя часть лица сохранилась лучше, чем у Цицилии и Виктории, но подбородок был буквально вдавлен одним мощным ударом. А вот странную округлую рану около носа Хольгер узнал сразу.
В 1916-м году на передовую доставили новые траншейные ножи. У этих ножей была выступающая вперед гарда, закруглявшаяся к низу и по замыслу, защищавшая руку от удара сверху. В окопной свалке часто доходило не то, что до ножей – в ход шли даже котелки с ложками. Ребята любили эти ножи за то, что в такой свалке, можно было ткнуть кулаком с зажатым в ней ножом в лицо врагу и сразу доставить ему серьезных хлопот этой выступающей частью. Носы она ломала с завидным постоянством и оставляла после себя на лице овальную или, реже, округлую рану. У Вюнша такого ножа не было, но отбившись от очередной атаки, он частенько видел на лицах погибших французов и англичан такие отметины.
Это был прорыв. Теперь «армейская» версия была для Хольгера основной.
Возможно, тем же ножом оставлены были и порезы на шее девочки. Увидел он и следы от детских рук на шее – она пыталась зажать раны – и клок длинных черных волос, зажатых Маргаритой в ручке и, явно принадлежавших Виктории. У Вюнша были серьезные сомнения в том, что убийца, если им удастся все же его найти, долго проживет после суда – в тюрьмах не любят детоубийц.
Припомнив отчет и посмотрев внимательно на фотографию Марии Баумгартнер со вскрытия, Хольгер изменил свое мнение относительно того, что убийца сразу нанес удар сзади. На правой стороне лица имелась рана крестообразной формы от удара острым предметом, скорее всего, от него Марию развернуло, и после этого убийца нанес ей смертельный удар по затылку. Ноги Баумгартнер действительно довольно сильно отличались по длине.