Встретив Уинифред, Миллард сразу провел ее в Малый кабинет. Сегодня он был гораздо любезнее – принял ее плащ и даже попытался завязать беседу по пути, – но Уинифред не собиралась топить лед с этим мелочным дотошным старикашкой. На все вопросы она отвечала односложно и с подчеркнутой неприязнью, и вскоре Миллард оставил ее в покое. Постучав в дверь Малого кабинета, он поклонился и оставил Уинифред одну. Не дождавшись ответа, она толкнула дверь и вошла.
Дарлинг полулежал в низком кресле, вытянув длинные ноги. К груди он прижимал картонную папку, полную бумаг с разноцветными нитями вместо ярлыков. Его глаза были закрыты, а губы чуть разомкнуты. Он спал. Словно завороженная, Уинифред бесшумно закрыла дверь и подкралась поближе. Она никогда не видела спящих мужчин, кроме своего отца и братьев, и не подозревала, что во сне они выглядят так беззащитно. Тяжелые кудри Дарлинга растрепались и торчали во все стороны. Это вкупе с приоткрытым ртом и расслабленным выражением лица делало его еще более уязвимым, чем обычно.
Уинифред устыдилась того, что подглядывает, и быстро выпрямилась, подавив глупое желание убрать прядь волос со лба юноши. Вместо этого она вернулась к двери, открыла ее и громко захлопнула. Дарлинг подскочил, чуть не опрокинув ногой столик. Уинифред повернулась к нему, чинно сложив руки.
– Доброе утро, мистер Дарлинг.
Юноша, сонно моргнув, тупо пялился на нее несколько секунд, а затем вскочил. Его нога снова задела столик, и пустая чашка на нем со звоном перевернулась. Рядом с подносом лежала новая книга, Уинифред разглядела тисненное золотом название «Лирические баллады».
– Уинифред! Доброе утро. – Прищурившись, он бросил взгляд на часы, моргнул и снова уставился на нее. – Извините, я немного… не выспался. У мистера Уоррена чертовски… простите, очень много бумажек. Полагаю, он должен быть благодарен мне за избавление от них.
– Несомненно, – сухо согласилась Уинифред и добавила: – «Мисс Бейл», будьте добры.
Она заметила, что Дарлинг ругается очень неловко, будто не привык к этому. Зачем же он это делает? Пытается произвести на нее впечатление?
Обогнув старое кофейное пятно на ковре, Уинифред без приглашения села напротив юноши и взяла в руки первую попавшуюся подделку. Она оказалась хороша, нелегко было отличить эту копию от оригинала, не имея его. Уинифред неохотно признала:
– Отличная копия. Лаура вам помогала?
Дарлинг криво ухмыльнулся.
– Если под «помогала» вы имеете в виду «сделала всю работу за меня», то да, так и есть.
Где же Лаура выучилась так искусно копировать? У Уинифред на то, чтобы проделать такую работу, ушло бы несколько дней. А Лаура и Дарлинг управились за одну ночь.
Она положила подделку поверх остальных бумаг и деловито заметила:
– Чтобы пронести их в офис мистера Уоррена незаметно, мне придется их упаковать.
Дарлинг протер глаза, встал и лениво потянулся. Уинифред подумала, что сейчас он бросится упаковывать бумаги, но юноша рассеянно произнес, пальцами расчесывая спутанные локоны:
– Возьмите бумагу и бечевку в шкафу. Я скоро вернусь.
Юноша вышел из кабинета, и Уинифред ошеломленно посмотрела ему вслед. На секунду она забыла, что это он ее наниматель, а не наоборот. С мистером Уорреном у нее никогда не было проблем с подчинением и субординацией. Почему же с Дарлингом ей постоянно приходится напоминать себе, что она находится на услужении?
Скрипя зубами, Уинифред осмотрела шкафы и нашла рулон мягкой коричневой бумаги, в которой кухарки носят хлеб и сыр. Придирчиво изучив бумаги и разложив их на поддельные и подлинные, она завернула копии.
Она услышала, как Дарлинг вернулся, когда уже завязывала бечевкой аккуратный узел.
– Все упаковано, – произнесла Уинифред, поднялась с низкого кресла и обернулась. – Когда мне…
Дарлинг сменил одежду. Накрахмаленная белая сорочка подчеркивала глубину темно-сиреневого оттенка шелкового жилета. В кармане сюртука поблескивала золотая цепочка часов. Напомаженные волосы больше не падали на лоб, а были уложены в аккуратную прическу, спрятанную под цилиндром. Уинифред не могла сказать, что она ему не идет, но…
Словом, спящим Дарлинг нравился ей куда больше.
Юноша взволнованно улыбнулся. Его густо-черные глаза сияли.
– Превосходно! Но прежде нам нужно кое-куда заскочить…
Слабое солнце подсветило облака и рассеяло мягкую золотую взвесь в воздухе. На Бонд-стрит сияли чистые стеклянные витрины и вывески модных ателье. Туда-сюда сновали улыбчивые молодые леди, прижимающие к груди шляпные картонки и свертки с новыми индийскими шалями.