– А в твоей машине, наверно, нужно поменять масло. Когда ты последний раз это делала?
– Не знаю.
Мы с Уиллом делим домашние обязанности по половому признаку. Машины и дом на нем, а я занимаюсь готовкой и уборкой. Такое разделение труда устраивает нас обоих. В колледже я была феминисткой, но замужество научило меня быть практичной. Готовить лазанью гораздо приятней, чем чистить канавы.
– Посмотри квитанции со станции техобслуживания, хорошо? Они в бардачке.
– Хорошо. Но что это за внезапный интерес к домашним делам? Я тебе уже наскучила?
Я чувствую, как Уилл ухмыляется мне в затылок.
– Может, это то, что в книгах для беременных называется инстинктом гнездования?
При воспоминании о том, что мы пытаемся осуществить – и, может быть, уже осуществили, – у меня в груди вспыхивает радость, и я оборачиваюсь к мужу:
– Я еще не могу быть беременна. Официально мы занимаемся этим меньше суток.
Один раз прошлым вечером перед ужином и два раза после. Возможно, для первого раза мы несколько перестарались, но в нашу защиту могу сказать, что, во-первых, это была наша годовщина, а во-вторых, у Уилла классический синдром отличника.
В его глазах светится самодовольство. Если бы расстояние между нашими телами позволило, он бы точно начал бить себя кулаками в грудь.
– Уверен, что мои ребята отличные пловцы. Ты наверняка уже беременна.
– Вряд ли, – отвечаю я, хотя от его слов у меня начинает кружиться голова. Из нас двоих Уилл более прагматичен, ему всегда удается сохранить спокойствие на фоне моего неуемного оптимизма. Я решаю не сообщать ему, что уже произвела все нужные расчеты. В специальное приложение для телефона я ввела данные о продолжительности моего цикла и подсчитала, сколько дней прошло с начала последних регул. Но Уилл прав, вполне возможно, что я уже забеременела.
– На седьмую годовщину свадьбы принято дарить шерсть или медь. Ты подарил мне свою сперму.
Он улыбается, но как-то нервно, будто сделал что-то, чего не должен был делать.
– Не только.
– Уилл…
В прошлом году, по его настоянию, мы вложили все наши сбережения и значительную часть нашего ежемесячного дохода в ипотеку, что заставило нас здорово затянуть пояса. Но зато что за дом! Точь-в-точь как мы мечтали – в викторианском стиле, с тремя спальнями, на тихой улице в районе Инман-Парк, с широким крыльцом и оригинальной деревянной отделкой. Мы вошли в дом, и Уилл сказал, что мы должны его купить, даже если половина комнат будут стоять пустыми. На ту годовщину мы обошлись без подарков.
– Знаю, знаю, но я просто не мог удержаться. Мне хотелось купить тебе нечто особенное. Что-то, что всегда будет напоминать тебе о том времени, когда нас было еще двое. – Он поворачивается, включает лампу, вытаскивает из ящика прикроватной тумбочки маленькую, красную коробочку и со смущенной улыбкой протягивает ее мне. – Поздравляю с годовщиной.
Даже я способна узнать «Картье» с первого взгляда. В этом магазине даже пылинка стоит больше, чем мы можем себе позволить. Увидев, что я не спешу открывать подарок, Уилл надавливает большим пальцем на замочек и приподнимает крышку – внутри знаменитое кольцо из трех переплетенных звеньев, одно из которых украшают ряды крошечных брильянтов.
– Это «Тринити». Розовое символизирует любовь, желтое – верность, белое – дружбу. Мне нравится символ троицы – ты, я и будущий ребенок.
Я пытаюсь сдержать слезы, Уилл берет меня за подбородок и заглядывает в глаза.
– В чем дело? Тебе не нравится?
Я дотрагиваюсь пальцем до белых камней, сверкающих на красной коже. Правда заключается в том, что Уилл не мог бы выбрать лучшего подарка. Кольцо простое, изысканное, восхитительное. Я выбрала бы именно такое, будь у нас все деньги мира, но увы.
И все же я хочу это кольцо гораздо сильнее, чем следует, – не потому, что оно красивое или дорогое, а потому, что Уилл был так внимателен, выбирая его для меня.
– Оно чудесное, но… – Я качаю головой. – Это слишком. Мы не можем себе позволить.
– Ничего не слишком. Не для матери моего ребенка. – Он внимает кольцо из коробочки и надевает его мне на палец. Кольцо холодное и тяжелое и сидит идеально, охватывая кожу под суставом так плотно, будто сделано специально для меня. – Подари мне маленькую девочку, которая будет похожа на тебя.
Мой взгляд скользит по лицу мужа, находя каждую из дорогих моему сердцу черточек. Вот тонкий шрам, пересекающий левую бровь. Горбинка на переносице. Широкая, квадратная челюсть и сочные, созданные для поцелуев губы. Глаза у него еще сонные, волосы спутаны, и подбородок колючий от щетины. Со всеми его привычками и настроениями, со всеми сторонами его натуры, которые я успела узнать за время нашего брака, сильнее всего я люблю его, когда он вот такой, как сейчас: милый, добрый, взъерошенный.