Почему же затмение воспринимается советскими людьми ярким днем? Почему очередной большой террор оказывается периодом, когда жить становится все веселей? Почему миллионы читателей верят газете «Правда» и незримым дикторам радиовещания? Почему неуклонно растет восхищение Сталиным?
Советский человек полностью освобожден от груза знаний, касающихся многовекового прошлого Русской земли. Он отгорожен от всех моральных терзаний, сомнений, выполняя приказы своего непосредственного командира. Как сгнившие веревки, он сбрасывает с себя родственные путы, легко снимается с места по одному зову партии или комсомола. Пребывая в многотысячном коллективе, пусть в качестве микроскопической части, он ощущает себя созидателем истории. А так как количество должностей в государственной машине, в партийных структурах, на гигантах пятилеток растет в геометрической прогрессии, то растет и социальный статус великого множества людей. Да, некоторые из этого множества явно не справляются с порученным делом, но на освободившиеся места претендуют десятки и сотни ретивых кандидатов. Ротация больших и маленьких начальников порой превращается в кровавую карусель, но именно такая ротация и позволяет сравнительно молодым людям занимать важные должности. Многие из них довольно скоро «теряют голову» в прямом или переносном смысле этих слов, но диагноз обычно однозначен: «Сам виноват!». Ведь не может ошибаться вышестоящее руководство, давая невыполнимые задания. И потому, всегда прав Сталин. Кощунственно подвергать даже малейшему сомнению научно выверенную истину, под светом которой поднялось и окрепло советское государство. Но, если где-то что-то не получается, ломается, срывается, то, значит, конкретные люди оказались не готовы к решению столь трудных исторических задач и необходимо, как можно быстрее устранить этих людей: так выбрасывают на свалку бракованные детали или перегоревшие электрические лампочки.
Это может показаться кошмарной нелепостью, но христианское чувство личной вины, неизбежно возникающей в сознании человека, соотносящего свои поступки и чаяния с религиозно-этическим идеалом, по-прежнему присутствовало в широких социальных слоях. Однако это чувство чудовищным образом извратилось. Умерший на кресте и затем воскресший Богочеловек был энергично вытеснен мумией в мавзолее и «Лениным сегодня» (Сталиным). Религия спасения заменилась верой в неизбежное наступление химеры, которая именовалась «светлым завтра».
Миллионы советских людей, ежедневно, методично подвергались облучению марксизмом. Из года в год ретрансляторы агитпропа наращивали свои мощности. Для этого выпускались массовыми тиражами газеты, которые были обязаны читать члены партии, а также комсомольцы, а также члены профсоюзов, а также члены творческих союзов и многотысячных производственных коллективов. Колхозники в полях, рабочие на заводах, солдатики на полигонах вкалывали под недремлющим оком своих непосредственных начальников. Так как у работяг и служивых не оставалось сил для чтения газет, то их систематически собирали в клубах, «красных уголках» или просто устраивали им перерывы, и политинформаторы или политруки пересказывали социалистическим коллективам содержание периодических изданий. В школах и вузах всемерно прививалась любовь к книгам, но книги в школьных и вузовских библиотеках были весьма специфичны: труды «классиков» марксизма-ленинизма, проза, посвященная деятелям марксистского подполья, действовавшим в годы «мрачной реакции», байки о героях гражданской войны и первых пятилеток; еще имелись учебники, сложенные из агиток прошлых лет.
Сорняки в запущенном саду растут медленнее, нежели совины (советская интеллигенция) на ниве просвещения, обильно потчуя молодежь своими нравоучениями и баснями. Деятельность агитпропа заметна в любом захолустном городке, на любом промышленном объекте. Здание каждой районной администрации или изба, где размещается правление колхоза, или даже штаб-шатер, возвышающийся над палаточным городком, в котором проживают строители очередного гиганта индустрии, обязательно «озаглавлены» каким-нибудь кумачовым лозунгом или неприподъемным обязательством. Изготовление памятников и бюстов вождей мирового рабочего движения также носило массовый характер.
Идолизация вождей, священные реликвии коммунизма, ежедневные сообщения в СМИ о новых достижениях, успехах и свершениях складывались в задорный мотив «марша энтузиастов». Лишь в коллективе советский человек способен с наибольшей отдачей трудиться на благо государства. Поэтому «быть в коллективе» приобретает характер сакрального служения чему-то огромнонеобъятному. Соответственно, сильна и боязнь у отдельных людей не вписаться в сетку координат, сложенных из правил внутреннего распорядка конкретного коллектива. Причин социального выпадения множество: нельзя шагать правой, когда все шагают левой; нельзя не прочесть передовицу в газете, когда ее все читают и обсуждают; нельзя не петь, когда все поют. Разумеется, нельзя не работать, когда все работают. Уже недостаточно быть автором романа (оперы, картины, скульптуры), следует состоять в творческом союзе, кроме того, необходимо занимать там какую-то должность или какой-то пост, т. е. играть вполне определенную роль в иерархической соподчиненности властных уровней советского государства или специализированного коллектива.