И в период гражданской междоусобицы, последующих репрессий, в ходе коллективизации, индустриализации и прочих мобилизационных проектов, также гибли десятки миллионов людей. Но все эти жертвы также были необходимы, чтобы расчистить «завалы истории» и выйти на прямую дорогу к коммунизму. Другими словами, эти жертвы не рассматривались, как преступления, а опять же носили священный характер: без них никак нельзя было приблизиться к коммунизму. Опираясь на бесспорный факт победы СССР над фашисткой Германией, победы, потребовавшей неимоверных лишений, страданий и невосполнимых потерь для каждой советской семьи, уже стало невозможным трактовать не менее жуткие утраты, понесенные народами СССР и, в первую очередь, русским народом, за десятилетия непрерывных битв за коммунизм, в качестве чудовищных преступлений против человечности. Да, никто не отрицал того, что имели место в советской истории годы, когда брат шел на брата, дети отрекались от своих отцов, а жены — от своих мужей, миллионы гибли от голода, болезней, преждевременно уходили из жизни в местах заключения или на вредных, секретных производствах. Но советские люди были убеждены в том, что сама идея построения наиболее гуманного и справедливого общества подразумевала необходимость подобных потерь и утрат. Однако эти люди непоколебимо верили в то, что победа коммунизма обязательно грядет. Эта победа окажется столь же драгоценной, имеющей всемирно-историческое значение, какой явилась победа в ВОВ.
Через 20 лет после окончания той страшной войны учредили новый праздник — День Победы, который быстро стал самым любимым праздником советских людей. Ветераны тяжелейших битв с гитлеровскими полчищами обычно не любили делиться подробностями о тех сражениях: слишком тяжелы были для них воспоминания. Но быстро сформировалась генерация писателей, песенников, журналистов, скульпторов-монументалистов, кинорежиссеров, активно принявшихся «развивать тему». Развернулась широкомасштабная компания по созданию бессчетных мемориалов в городах и селах, которая также встречала самую горячую поддержку практически во всех социальных группах, потому что в той или иной мере каждую семью задела та война. Фактически, это был праздник потомков воинов-победителей фашистских армий, потомков, которые продолжали вести тяжелые битвы за коммунизм. Именно поэтому успехи в космосе или ввод в строй новой мощной ГЭС также воспринимались всем обществом как знаковые победы, приближающие восхитительное будущее. Их значение было столь же велико, как Сталинградское или Курское сражения. И награды, получаемые советскими кинематографистами на международных фестивалях или выдающиеся достижения советских спортсменов на Олимпийских играх, или престижные Нобелевские премии, изредка присваиваемые советским ученым, также звучали мажорными аккордами над колоннами советских людей, которые дружно маршировали вперед и вперед к заветной цели. Конечно же, противостояние в «холодной войне» всем империалистическим державам и определенные лишения и тяготы, которые накладывала на все общество изнурительная гонка вооружений, не могли не восприниматься монолитным обществом, как очередное и необходимое испытание, как героическое противоборство с внешними врагами, сокрушительная победа над которыми была уже не за горами. Не будет лишним привести слова барда Б. Окуджавы — липового ветерана отгремевшей войны и современника войны «холодной», сына репрессированного большевика и впоследствии реабилитированного:
Слова из незатейливой песни воспринимались миллионами советских людей в качестве своеобразной молитвы. Эту молитву наиболее настойчиво и страстно повторяли те, кто верили в не напрасность личных утрат, потерь, невзгод, чинимых «классовыми врагами» и «врагами народа», «партийцами-перерожденцами» и «предателями социалистической родины», коварным империалистическим окружением на протяжении всех десятилетий существования кнуто-казарменного режима. Проведение параллелей между жертвенным подвигом советских людей в ВОВ со страшными издержками, связанными с построением первого в мире государства рабочих и крестьян, сдавливаемого со всех сторон скрытыми недругами и откровенными врагами, подразумевало схожесть переживаний защитников Брестской крепости с треволнениями и упованиями строителей коммунизма, сражающихся на бессчетных фронтах (даже сельхозработы возвели в ранг ежегодно повторяющейся «битвы за урожай»).