Переходный период характерен тем, что институты прежней власти упраздняются или стремительно деградируют, а контуры новой политической системы еще не прояснены: в обществе ни у кого нет практических навыков властвования в условиях выборных процедур. Нет еще и соответствующих структур, способных реализовывать властные полномочия тех людей, которым общество доверит право управлять страной. И вот в этот переходный период сравнительно малочисленная партия большевиков, подпитываемая иностранным капиталом, предпринимает попытку захватить власть насильственным путем: сначала в июле (путч провалился), а затем в октябре. Поздней осенью захват власти удался. Впоследствии схожие приемы применят итальянские фашисты (партия «волевого энтузиазма») и нацисты также сумеют продемонстрировать «штурм воли». Но большевики были первыми. Их решительные действия в Петрограде, а затем в Москве оказались полной неожиданностью для не оформившихся властей, всецело занятых подготовкой к выборам в Учредительное собрание. Сработал эффект внезапности. К тому же дееспособные воинские части находились за многие тысячи километров от столиц. Веками русское общество сталкивалось на своих границах с угрозами для своей государственности и как-то справлялось с этими напастями. Но то, что власть в столицах может быть захвачена сравнительно небольшой группой людей, явилось беспрецедентным событием. Немногим позже схожие путчи произойдут в столицах Баварии, Венгрии, Пруссии, но будут подавлены: в тех странах воинские части находились неподалеку от городов, и уже отсутствовал эффект внезапности. В России же большевики не только захватили власть, но и сумели ее удержать.
Россия вступила в Первую мировую войну в качестве союзницы стран Антанты и вела вооруженные действия на линии фронта, протяженностью в три тысячи километров со странами «германского блока» (Пруссией, Австро-Венгрией и Турцией). В 1917 году на театре военных действий появились две новые силы. США в качестве союзников Антанты разворачивали в Западной Европе свой экспедиционный корпус, который в течение нескольких месяцев достигнет одного миллиона человек. Первоначально в качестве союзника Пруссии обозначится леворадикальное ответвление международной террористической организации — марксистского интернационала — партия большевиков. Но уже летом 1918 г. этот интернационал убийствами немецкого посла в Москве, семьи Романовых в Екатеринбурге, военно-морского британского атташе в Петрограде однозначно заявит о себе, как о «третьей силе» крупномасштабного вооруженного конфликта, нацеленного на свержение всех действующих правительств европейских стран и на коренное преобразование всего греко-христианского мира. Не сумев отразить вооруженный натиск в Петрограде и Москве этой «третьей силы», Россия потерпела поражение не от «германского блока», а от марксистского интернационала, став питательной средой для раздувания «мирового пожара» путчей и провокаций в других европейских странах.
Почему же большевики не стали дожидаться выборов в Учредительное собрание, чтобы затем войти в состав коалиционного правительства, а прибегли к вооруженному восстанию? Их лидеры были убеждены в том, что только они понимают суть происходящих перемен: солдаты и матросы противоборствующих сторон должны объединиться в священной войне против своих монархов и правительств, генштабов и генералов и единым порывом смести в пропасть весь правящий слой во всех странах, вовлеченных в мировую войну. Таким образом, так называемый октябрьский переворот, стал возможен вследствие разброда и шатаний в русском обществе, уставшего от наследственной формы правления империей и еще только примеривающегося к выборной форме правления, но никак не являлся новым звеном русской революции, начавшейся в феврале 1917 г. Да, выборы в Учредительное собрание все же состоялись, но это собрание было разогнано большевиками, как никчемное. А на этом русская революция пресеклась, а в стране начался глубинный религиозный переворот, последствия которого до сих пор во многом определяют умонастроения жителей Русской земли.
Итак, осенью 1917 г. власть в России захватили люди, которые не имели опыта управления даже уездом или волостью, даже заводом или университетом. Почему же путчисты были столь уверены в том, что только они одни достойны властвования? Весь секрет заключался в том, что в ходе своего становления маргинальная партия большевиков сложилась в качестве тоталитарной секты. Лидеры секты требовали от своих адептов беспрекословного подчинения «делу партии», которое заключалось в разрушении «до основания» старого мира и построении на руинах мира нового, более справедливого и свободного от разных условностей и предрассудков. Ведь марксизм — это вера в «светлое завтра», венчающее собой саму историю человечества, а точнее — это суррогатная религия, возникшая вследствие кризиса христианства. У марксизма — иудейские корни, но идея богоизбранности замещена идеей того, что промышленному пролетариату самим ходом истории суждено стать «могильщиком» всех паразитических классов, всех государственных институтов и устроителем совершенного общества. Но кто же сумеет разъяснить пролетарским массам их предназначение? Кто способен их вести за собой в прекрасное далеко, преодолевая все завалы и наносы истории. Для этого и нужны вожди, а также преданные помощники вождей — люди, наиболее подготовленные к водительской миссии и готовые свою жизнь отдать в борьбе с силами реакции (старого мира). Марксизм нашел псевдоним идее богоизбранности, для пущей убедительности облачив древнюю идею в наукообразные термины. Ведь авторитет науки в те времена был очень высок, и наука действительно выступала производительной, преобразующей силой. Разумеется, ареопаг жрецов (т. н. марксистский интернационал) преимущественно составляли евреи («прирожденные марксисты»), которые могли быть подданными каких угодно монархий или гражданами каких угодно государств. Но призыв к единению ради разрушения старого мира, того самого мира, в котором их народ был многажды заклеймен проклятиями и многажды подвергался гонениям, воодушевлял этот действительно странный народ, живущий во времени, но не имевший своего пространства.