Градус несчастливости у советских людей повышался год от года. Многих охватывала грусть по утраченной некогда России, отдельные фрагменты которой сохранились в старинных городах и городках. Но в ту страну уже нельзя было вернуться, потому что ее просто не существовало. Ее всю исковеркали до неузнаваемости, истерзали, изгадили. Все, так называемые, достижения советской власти, стали обретать негативную окраску в глазах простых обывателей. Победа большевиков в гражданской войне все очевиднее стала представать для широких социальных слоев гибелью или массовым изгнанием из страны наиболее достойных людей, подлинной элиты, утрату которой не удалось восполнить за все последующие десятилетия. Коллективизация все очевиднее представала эпохой жестокого уничтожения крепких крестьянских семей, которых превратили в лишенцев, выселенцев или в каторжников. Индустриализацию уже воспринимали как изнасилование или отравление природы, или как средство превращения Русской земли в территорию, где легче легкого задохнуться и где матери рожают детей с неустранимыми пороками. Слой начальников неудержимо превращался в сборище хамов, мошенников, в лучшем случае, в сообщество беспомощных фантазеров, связанных круговой порукой.
Если в века Святой Руси, люди из первых рядов общества все свои силы прилагали ради обожения жизни, распространяя свет православия от Карпат до Урала, то за годы торжества марксистской идеологии власти предприняли титанические усилия по осквернению жизни, включая детей и стариков, землю и реки, города и села. Осознав наличие «стратегического перегиба», агитпроп несколько приглушил человеконенавистнический акцент и разрешил «суровый реализм», дозировано демонстрирующий неприглядные стороны советской действительности. В некоторых работах прозаиков, кинематографистов, художников, вполне признанных и даже превозносимых официозом, стали робко проскальзывать нотки тоски по утраченным христианским ценностям и образам. Но человеконенавистничество в разных его формах и проявлениях уже стало достоянием всего общества. Практически во всех социальных группах, люди испытывали возрастающую неприязнь друг к другу.
Стремление покинуть «эту проклятую страну» начало преследовать некоторых граждан и гражданок в качестве навязчивой идеи. Многодетная вдова и семеро ее несовершеннолетних детей, создавших музыкальный ансамбль, решили бежать из СССР «куда угодно» (предположительно в Великобританию) весьма экстравагантным образом — путем захвата самолета. И дружной семье удалось-таки самолетом завладеть, но еще требовалось принудить летный экипаж «вырулить заграницу». Вот на этом ключевом этапе, побег из страны сорвался. Зато такой побег удался лихому парню, который заставил-таки летчиков доставить отчаянного сорванца в одну из скандинавских стран. Причем тот беглец прекрасно понимал, что тамошние власти его обязательно арестуют и посадят в тюрьму, и впоследствии утверждал, что жизнь в скандинавском узилище для него более комфортна, нежели прозябание «на воле» в Советском Союзе.
Несмотря на очевидную деградацию ЦКД, теряющую сакральный ореол носительницы истины в последней инстанции, в 300-миллионной стране не нашлось ни одной группы интеллектуалов, способной набросать план или хотя бы последовательность этапов, необходимых обществу для преодоления грядущих последствий неотвратимого крушения государства-церкви. Даже те, кто считали себя просвещенными, развитыми личностями, привыкли жить и действовать по команде, а команды рассмотреть контуры постсоветского общества от начальников, естественно, не поступало. Опять, (уже в который раз!), один только Солженицын написал эссе («Как нам обустроить Россию»), и снова не обнаружилось никого в огромной стране, кто сумел бы творчески развить основные положения этого примечательного во многих отношения произведения, наполнить обозначенный «контур» желательными и нежелательными изменениями в политическом устройстве, в экономике, в социальной и технологической сферах, в культурной жизни и т. д. Немного посудачили за «круглыми столами», в курилках, на кухнях, мол, старик, прочно засев в далеком Вермонте, странные события предполагает (в частности, развал Советского Союза), многого не видит и не разумеет: вот бы, вернулся поскорее в родные края и сам на месте во всем разобрался…