В так называемом «плановом хозяйстве» полностью отсутствовали инструменты планирования, за исключением метода «от достигнутого результата». А так как отчеты многоуровневых руководителей о достигнутом результате становились очковтирательским сочинительством, то управление народным хозяйством неизбежно приобретало фантастический характер. Исполнители врали об успехах, а «рулевые» о том, что коммунизм не за горами — действовал вполне закономерный режим хозяйствования в царстве лжи.
Агитпроп из года в год по привычке преподносил Маркса в качестве гениального экономиста, оказавшего решающее влияние на судьбы всего человечества. Но ведь экономика — это рациональное использование имеющихся ресурсов. А практический марксизм, наоборот, предполагал крайне затратные и расточительные методы хозяйствования. Ни в одной стране, где марксизм утвердился в качестве правящей идеологии, не было покончено с вопиющей бедностью и нищетой, но зато в этих странах постоянно проводились репрессии по бессчетным причинам и поводам. Изводили людей и без всякого повода. Нет человека — нет и проблемы. Марксизм апеллировал лишь к «низам» и низости человеческой, лишая общество высот исторического бытия. Марксизм тщательно затирал «демаркационную линию», за которой исчезал человек в качестве носителя «образа Божьего», а появлялся зверь или насекомое, или «строительный материал» или бесочеловек.
Человек же отличается от всех прочих живых тварей не столь умением улыбаться или скалиться, а стремлением в какой-то мере соответствовать религиозно-этическому идеалу, т. е. быть существом нравственным. Однако зло не менее привлекательно, особенно для черни, не способной к восхождениям, но всегда готовой поклоняться тем, кто несет с собой соблазны и обольщения. Метафизическое зло наделяет чернь разрушительной злобой, превращает человеконенавистничество в псевдорелигию. Человеконенавистничество не обязательно проявляется в истязаниях тысяч людей, в массовых казнях и осквернении могил, но и в напряженных научных изысканиях, нацеленных на создание хитроумных ядов и на проектирование мощнейших разрушительных зарядных устройств, несущих смертоносное излучение. Человеконенавистничество может таиться в реформах, сопровождающихся вымиранием населения или в политике властей, прививающих людям различные пороки (бездеятельность, пьянство, цинизм).
Во всех этих случаях служение злу имеет мистическую подкладку. Поборники лжи несут миру очередную «благую весть», воспринимая себя служителями правды. Они жречествуют и витийствуют, вырабатывают специфическую антимораль, упиваются вседозволенностью и загоняют население в жесткие рамки бессчетных ограничений и табу. Не жалея ни себя ни других, они возводят здание псевдоцеркви, поклоняются всевластному идолу и преисполняются готовности исполнить любые пожелания своего кумира. Они чувствуют себя вершителями истории, уверены, что строят государство на века и даже на тысячелетия, а на самом деле роют себе котлован, в котором будут погребены, как в безымянной братской могиле. Каждому — свое.
Под закат 80-х годов жители ГДР принялись кирками и кувалдами разламывать Берлинскую стену, ставшую символом «железного занавеса». Стену лихорадочно разбирали даже голыми руками — настолько было велико нетерпение оголодавших, кое-как одетых «восточных» немцев, которые предельно устали от неусыпной слежки спецслужб и мечтали поскорее перешагнуть опостылевшую демаркационную линию, чтобы окунуться в жизнь, влекущую к себе политическими и гражданскими вольностями, изобилием потребительских товаров, хорошими заработками и, соответственно, высоким уровнем жизни. Из-за мрачной, бетонной стены, Запад выглядел миром благополучия и достатка. А с другой стороны демаркационной линии, Восток представал «зоной», где жители ходят только под конвоем, а их потребление жестко нормируется наличием карточек. Таков был общий итог послевоенного развития: рыночного и административно-командного «лагерей».
В социалистическом лагере стремительно ветшали стяги и транспаранты, призывающие население строить коммунизм и почитать вождей классовой борьбы. Начался парад суверенитетов, который представлял собой спорадически возникающие вспышки возмущения в странах т. н. «народной демократии» и в союзных республиках, расположенных в западной части СССР. Восточноевропейские народы, насильно вовлеченные под сень ЦКД, пытались создать суверенные республики и стать частью единого экономического и культурного пространства Европы. Подобные отпадения от церковно-имперского тела не могли не сопровождаться драматичными эксцессами, но в крупные вооруженные столкновения не перерастали: хватка «руки Москвы» заметно ослабела. Почувствовав это ослабление, малые и не совсем малые восточноевропейские народы, стремились как можно быстрее дистанцироваться от «столицы столиц».