Иное дело в эгалитарном обществе. Допустим, сын пьяницы-сапожника или плод любви содержательницы борделя и проезжего коммерсанта вследствие целого ряда политических потрясений и социальных пертурбаций становится государственным деятелем или крупным военачальником, или автором романа, отмеченного вниманием правящей верхушки. В этих случаях, трудно сказать, что он — представитель такого-то рода. Скорее, он — сор на ветру, высоко взлетевший вследствие политических катаклизмом и гуманитарных катастроф. Зачастую, он ровным счетом ничего не знает даже о своих родителях (рос сиротой или ушел из родительского дома в отроческие годы), а если что-то и знает, то обретенный им высокий общественный статус позволяет относиться к своим родственникам в лучшем случае покровительственно, а в худшем — пренебрежительно. Этот человек совершенно несопоставим с теми, от кого произошел: ведь он сам «сделал себя». Согласитесь, крайне сложно такому человеку не впасть в самообольщение касательно наличия исключительных своих способностей или черт характера. И, следовательно, его — носителя столь исключительных свойств — просто необходимо как-то запечатлеть для истории: например, открыть в его честь музей, где будут демонстрироваться пожитки нашего вымышленного героя, представляющие собой сомнительную эстетическую ценность. Соответственно, и эпоха, в которой люди без рода-племени добиваются столь впечатляющих результатов, тоже является исключительной в ряду других эпох, уходящих вглубь веков. Отсюда и модерноцентризм. Вот несколько словосочетаний, особенно любимых модерноцентристами: «Нам выпало счастье участвовать в Великой Октябрьской социалистической революции!»… «Мы живем в переломное время!»… «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек»… «КПСС — авангард всего прогрессивного человечества»… «Великие стройки коммунизма»… «Лучшее в мире образование (или система здравоохранения)»… «Перестройка открывает перед нами невиданные доселе горизонты»…
Каждое новое поколение власть предержащих стремится увековечить свою генерацию личностей. В итоге, за неполное столетие фронтоны зданий, расположенных на центральных улицах наших городов, густо покрылись памятными досками и барельефами с профилями людей, о многих из которых потоки прохожих ровным счетом ничего не знают. Причем, с удручающим постоянством происходит перетасовка имен, переоценка «роли в истории» тех или иных фигур и креатур. Пришедшие к власти большевики с большим пиететом относились к основоположникам марксизма, а также к идеологам анархии и разрушительного хаоса, но считали меньшевиков и особенно эсеров недостойными участия в разжигании «мирового пожара». Затем «мировой пожар» плавно перерос в строительство «светлого будущего», и в свете новых решений партии и правительства троцкисты выглядели никудышными «строителями». А сколько обнаружилось вредителей, изменников, предателей, заговорщиков и мерзопакостных «агентов влияния»!
Несмотря на то, что из начинаний, имевших всемирно-историческое значение, выпадали целые партии или фракции, целые секции в ареопаге ученых или целые ряды в творческих союзах, во вторую половину XX века масштабы увековечивания имен и профилей приобрели просто удручающий размах. К пламенным революционерам и защитникам оплота коммунизма добавилась многочисленная когорта кинорежиссеров, стихотворцев, прозаиков, скульпторов, композиторов, актеров, редакторов газет и журналов, драматургов, художников и прочих старательных тружеников агитпропа. Конечно, рассекретили имена конструкторов, физиков-ядерщиков, оружейников, химиков и биологов. Затем пошли руководители крупных промышленных предприятий, дирижеры симфонических оркестров и ректора университетов, директора школ и главные врачи клиник и больниц. Некрополь в центре Москвы, естественно, будоражит воображение современных губернаторов и градоначальников, лидеров депутатских фракций, председателей всевозможных судов и командующих родами войск.
С одной стороны, мы живем в стране, которая прочно зарекомендовала себя в качестве сырьевого придатка в системе мирохозяйственных связей, в стране, где достижения творческих союзов интересуют только членов этих союзов и никого больше. С другой стороны, располагаем изобилием выдающихся и великих имен, почетных и заслуженных «голов», которые взирают на нас из тенистых сквериков, из глубин просторных фойе административных зданий или со стен домов. Модерноцентризм и эгалитаризм питают друг друга, как два основных притока одной большой реки, оказывают могущественное воздействие на авантюристов и разрушителей всех мастей, порождают среди них истерию самовосхвалений и самораздуваний.