У «преобразователей мира» охотно именуемых себя революционерами, схожий стиль поведения. Вместо имен у них клички, родительский кров им заменяет тюрьма. Для них нет авторитетов в обществе и, тем более, в правящем слое. Они постоянно «ходят по краю», всегда готовы к решительным действиям, то есть всегда готовы бросить бомбу в кого-то или в кого-то пальнуть из обреза. Но цель их опасной деятельности — не столько чей-то кошелек или чья-то жизнь, которые забираются из-за необходимости продолжать борьбу до победы изреченной подпольным идеологом истины, а легализация себя в качестве носителей власти. И вот, вследствие политического кризиса, разрухи, анархии революционеры обретают вожделенную власть. Они прекрасно помнят равнодушное или презрительное отношение к себе подавляющей части общества, когда находились вне закона, и потому упраздняют все прежние правила и нормы, придумывают свои правила и готовы незамедлительно взяться за перевоспитание этого общества. Они основательно перемешивают, перелопачивают, перемотыживают многослойное общество в гомогенную массу, которой вменяется в качестве первейшей обязанности занимать «активную политическую позицию», а другими словами — неизменно одобрять все действия нового режима. Революционеры могут творить с «объектом управления» самые немыслимые безобразия, но никто из товарищей по партии не станет их упрекать в тяжких преступлениях или в кощунствах.
Никто из представителей советской власти и не думал обвинять Розалию Залкинд в том, что она проводила массовые казни белогвардейцев в Крыму. А многие «преобразователи мира» даже восхищались умением Якова Блюмкина одним выстрелом убивать крестьянскую бабу, а заодно и грудного младенца на ее руках, умением, какое он выказал при подавлении восстания тамбовских крестьян. Автор этих строк не встречал в марксисткой мемуарной литературе ни одного упрека в адрес Х. Фрумкиной, боевой подруги Николая Щорса, которая предпочитала живьем сжигать попавших в плен царских офицеров. Все зверства, изощренные казни, чудовищные расправы списывались на гражданскую войну, на усиление накала классовой борьбы, на сложное международное положение и прочее. И ничего удивительного в подобном подходе нет.
Ведь «завоевания Октября» были осуществлены завоевателями России: отвратительными выползнями с окраин империи, озверелыми дезертирами с фронтов Первой мировой войны, осатаневшими босяками и голодранцами — обитателями городского «дна», каторжниками, получившими волю, а также эмигрантами, исповедующими человеконенавистническую идеологию сплошной ликвидации «классово чуждых элементов». Завоеватели России посредством тотального террора ввергли общество в состояние болевого шока, благодаря чему и удержались во власти. И образовали собой особый народ, призванный вести трудящиеся массы к «светлому будущему». Представители этого мини-сообщества, сплоченные реками пролитой крови, охотно разглагольствовали о свободе, равенстве, братстве, постоянно ссылались на враждебное международное окружение, на тайное сопротивление «недобитой контры», на непростое внутриполитическое положение. Все эти трудности и невзгоды осложняли и без того сложную жизнь в разоренной стране. Но представители властного сообщества при всем притом, стремились пользоваться разнообразными льготами, преференциями, привилегиями и т. д. Их взаимоотношения регулировались отнюдь не законами, принятыми в молодом государстве, а уставом партии, «революционной совестью», передовицами газет и мнением вождей. Если нарушения законов, совершенные представителями трудящихся масс, неукоснительно пресекались самым суровым образом, то властное мини-сообщество жило сугубо по своим правилам.
Как ведут себя завоеватели на оккупированной территории? У завоевателей — все права и полномочия, а обязанности перед населением сведены к минимуму. Подобная власть держится только на свирепом насилии. Посредством культивируемого насилия общество постепенно деморализуется, и перспектива попасть в преступное властное мини-сообщество становится заветной мечтой миллионов человек. Высокая должность, почетное звание, личные отношения с тираном выступают в таком обществе своеобразными «охранными грамотами», разрешающими человеку то, что категорически запрещено простым строителям «светлого будущего».