Почему же сталинские писатели так рьяно отстаивают советскую литературу, достижения которой весьма скромны? Да потому, что если вновь ввести в обиход понятие «русская литература», то создателям текстов, выдержанных в «правильном направлении», придется сравнивать свои литературные поделки с шедеврами, и тогда станет очевидной вся ущербность и безликость «литмассы». Будучи «членами» сталинского литературного объединения, они на протяжении уже многих десятилетий сталкиваются с упорной сосредоточенностью, со спокойной уверенностью авторов редких художественных произведений. Ведь жизнь нации нуждается в подтверждении своей подлинности, проявлением чего и служат произведения искусства. «Члены» страстно хотят запретить этих авторов: Александра Солженицына (подробно описал все мерзости сталинского режима), Михаила Булгакова (показал столицу в качестве места, где сатана правил бал), Ивана Ильина (призывал к неустанной борьбе с бесчеловечным политическим режимом). Им хочется запретить и многих современных литераторов со своим голосом и своим почерком. Солнце восходит и заходит над Русской землей, а вот тени вождей остаются. Особенно резко они проступают в полнолуние, когда «тихо скулят сталинские волки» (цитирую поэта Е. Эрастова). Можно отнести эти тени к «родимым пятнам» новейшей истории или к шрамам от глубоких ран на теле народа. Увы, подобные метафоры слабо проясняют сущность столь мрачных теней. Пожалуй, здесь более уместен другой образ.
Наверное, каждый из читателей этого эссе когда-то гулял по широкому лугу или полю в солнечный день и вдруг обнаруживал пред собой сгущение тени — яму или овраг, или даже карстовый провал. Все эти углубления в земле являются предержателями сумрака даже тогда, когда все вокруг залито ясным светом. Почему-то все эти углубления и провалы обязательно вызывают человеческое любопытство, как все постыдное и неприличное.
Так вот, тени вождей, отбрасываемые на исторические и социальные процессы в советском и постсоветском обществе, можно назвать порождением исторического провала, затянувшего в свои беспросветные глубины миллионы людей. Давно пора бы засыпать этот провал, заровнять его, сделать пригодным для пашни или для широкой дороги. А пока произрастают в той тени одни сорняки, одна непролазная чапыга, колыхаясь над кучами строительного мусора, обильно перемешанного с «лагерной пылью».
О «православных сталинистах»
Из советской эпохи нам досталось в виде своеобразного культурного наследства немало слов, являющихся вариантами причудливых сокращений целых словосочетаний. Комсомол расшифровывается как коммунистический союз молодежи, а вуз — это высшее учебное заведение. Поэтому существует резон, упоминая о православных сталинистах, ведущих свое идеологическое происхождение из десятилетий правления Сталина, прибегнуть к этому рациональному приему. Православные сталинисты в дальнейшем будут называться прасталами.
Эта социальная группа, объединенная общностью переживаний и упований, стала формироваться в период возрождения РПЦ, который, в свою очередь, начался вскоре после 1000-летнего юбилея крещения Руси. С легкой руки М. Горбачева славный юбилей отмечался при содействии властных структур, расширяя для советских граждан пространства исторического прошлого огромной страны. В этот же период стремительно обрушилась система тоталитарного управления обществом. Трансформация жестко-унитарного государства в федерацию, осуществляющую свою жизнедеятельность в условиях формируемого правового поля, быстро привела к распаду Советского Союза. Крах империи советского образца отозвался болью в сердцах миллионов людей и вызвал волны протестных умонастроений. Одним из таких протестных умонастроений и стал православный сталинизм.