Схожую ситуацию можно было наблюдать и в Германии век спустя после завершениях кровопролитных наполеоновских войн. Кайзер терпит поражение в Первой мировой войне и бежит из своей страны, широкие социальные слои находятся в бедственном положении и морально подавлены. Германии необходимо выплачивать огромные контрибуции, экономику рушит безудержная инфляция, флот полностью потоплен, утрачены многие территории. Но появляется вождь, бывший капрал, который сплачивает вокруг себя сначала сотни, потом тысячи и наконец, миллионы людей, и все они с поразительным воодушевлением начинают готовиться к новой войне, чреватой бедствиями и лишениями, многократно превосходящими невзгоды предыдущей войны.
Более мягкий вариант смены доминирующих сил мы наблюдаем в англоязычном мире. Вторая мировая война до предела истощила Британскую империю, вследствие чего от нее стали отпадать обширные колонии, питавшие могущество этой метрополии на протяжении двух веков. Но тотчас возникает новый сильный фигурант в качестве продолжателя британской имперской политики — США, те самые, которые некогда вели войну против метрополии за свой суверенитет и которые дали приют всем страждущим, притесняемым в Европе, всем беглецам и авантюристам. Те самые США, которых буквально принудили к участию в обеих мировых войнах, а после завершения этих войн, американцы осознали себя в качестве неотъемлемой части англоязычного мира, и не только осознали, но и с усердием, достойным иного применения, продолжили имперскую политику, которую уже не в силах была проводить ослабевшая Британия.
Эти примеры из новейшей истории, наглядно показывают, что великие европейские нации не жалеют ни сил, ни средств, ни людей ради создания империй. Причем возмущение социальных низов от тягот вооруженных противостояний с многочисленными и сильными противниками носит всего лишь поверхностный характер. Глубинные причины недовольства — в монархе, неспособном победоносно завершить это противостояние, вследствие чего начинается поиск другого национального лидера, за которым оголодавшие массы готовы идти хоть за край света, не обращая внимания на лишения и угрозу своей гибели. Те самые социальные низы напрочь забывают обо всех тяготах противостояний между крупными государствами, когда видят перед собой вождя из того же культурного слоя, к какому принадлежат сами, и с воодушевлением продолжают то, что не успела или не смогла осуществить «голубая кровь».
Февраль 1917 г. соответствовал этой общеевропейской тенденции смены наследственного правителя на самовыдвиженца, который, скорее всего, проявился бы из генералов или адмиралов. После серии солдатских и матросских бунтов была бы восстановлена дисциплина в армии и на флоте. Также были бы жестоко наказаны различные смутьяны и зачинщики хаоса. Великая война завершилась бы в пользу России уже к лету 1918 г. Но развитие событий в стране пошло совсем в другом направлении. Откуда же взялось это иное направление?
Отречение Николая II в правящих кругах немецкого общества было воспринято, как спасительный шанс, воспользовавшись которым, Германия смогла бы вывести Россию из театра боевых действий и заключить с ней сепаратный мир. Этот сепаратный мир позволял Германии сосредоточить всю свою вооруженную мощь на Западном фронте. Именно на этом фронте США стали разворачивать свою миллионную армию, обеспечивая заметный перевес войск Антанты над немецкими войсками. Оттягивая свой ужасный конец, германский милитаризм породил ужас без конца для России. Германские дипломаты вступили в тайный сговор с большевиками, нацелив последних на захват власти в России, где рушились институты монархии, а ростки нового порядка еще никак не проступили. Немцы снабдили деньгами руководство экстремисткой организации, предоставив тому возможность беспрепятственно достичь пределов обезглавленной империи, чтобы большевики смогли развернуть широкомасштабную агитационно-пропагандистскую компанию, направленную на скорейшее прекращение боевых действий на Восточном фронте.