Но радикализм Маркса проявился не столько в обосновании необходимости классовой борьбы и диктатуры пролетариата — все это было лишь средством создания подлинно бесклассового общества, в котором все одинаковы по своим доходам и расходам, где нет не только частной собственности, но и семьи и церкви. Такое общество не нуждается в армии и государственных границах. Движение к подобному обществу и было объявлено конечной целью истории человечества. Причем, сама заданность этого движения в строго определенном направлении объяснялась действием объективно действующего закона смены общественно-экономических формаций. Другими словами, «закон» действует вне зависимости от волеизъявления отдельных людей и целых народов. Точно также люди не властны остановить вращение земли вокруг солнца. Подобная объективизация экономических процессов в европейском обществе, действительно сотрясаемом кричащими противоречиями, уже содержала претензию на монопольное владение истиной в последней инстанции.
К середине XIX в. эпоха гуманизма вошла в полосу усугубляющегося кризиса. Формирование наций настаивало на эгалитаризации общества в рамках каждой нации, бурный рост городского населения предопределял развитие мещанской культуры. Время, этот неутомимый ткач, создавало новую паутину социальных отношений, которые уже не вмещались в традиционные формы управления государством. Соответственно возникали разнообразные мечтания, в истории человечества связанные с сознанием самого справедливого гармоничного общества, а перенаселенность городов порождала человеконенавистнические умонастроения. Время перемен всегда связано с переоценкой, как прошлого, так и с упованиями на будущее. Соответственно возникает множество вариантов наступления столь возжажданного будущего.
Ч. Дарвин предпринял попытку научного обоснования появления многообразных видов флоры и фауны, создав теорию, опрокидывающую откровения древних мудрецов о божественном происхождении жизни. Он увидел механизм эволюции живой материи сквозь призму «естественного отбора». А сам «естественный отбор» срисовал с поля конкурентной борьбы между предпринимателями. Предпринимательская среда тогдашней Великобритании увлекла пылкое воображение молодого естествоиспытателя, и он наложил опыт развития капиталистических отношений на далекое прошлое планеты, когда возникали и множились различные виды растений, рыб, птиц и животных. Это был взгляд из «дня сегодняшнего» в далекое прошлое растительного и животного миров.
Что касается Маркса, то он смотрел на «день сегодняшний», не только опираясь на труды английских экономистов и французских социал-утопистов. Его учение о необходимости классовой борьбы и объективно действующем «законе» питали воды подземного мира, которому не нашлось места в мире греко-христианском.
Власть подсознательного над человеком велика. Зачастую человек совершает поступки, которые не хотел бы совершать, или неотвязно думает о том, о чем ему не хотелось бы думать. Доказывая необходимость классовой борьбы, которую должен развязать промышленный пролетариат индустриализированных стран, Маркс волей-неволей видел в промышленном пролетариате Новый Израиль — силу, способную освободить трудящиеся массы от оков нищеты, эксплуатации, социально-политического неравенства. Как человек, родившийся и выросший в центре Европы, он охотно пользовался плодами эпохи Просвещения и подвергался сильному влиянию леволиберальных интеллектуальных течений, но, как потомок ортодоксальных иудеев, не мог не думать о карликовом мире, которому принадлежал с первого дня своего рождения. Он рассуждал об одном, а полагал иное. Об этой «подкладке» блестяще написал Бердяев:
«Марксизм есть не только учение исторического или экономического материализма о полной зависимости человека от экономики, марксизм есть также учение об избавлении, о мессианском призвании пролетариата, о грядущем совершенном обществе, в котором человек уже не будет зависеть от экономики, о мощи и победе человека над иррациональными силами природы и общества… И активным субъектом, который освободит человека от рабства и создаст лучшую жизнь, является пролетариат. Ему приписываются мессианские свойства, на него переносятся свойства избранного народа Божьего, он новый Израиль. Это есть секуляризация древнееврейского мессианского сознания. Рычаг, которым можно перевернуть мир, был найден. И тут материализм Маркса оборачивается крайним идеализмом».