Неустанно призывая солдат и матросов, рабочих и крестьян к беспощадной борьбе со «старым миром», а фактически, к перманентному насилию, большевики рисковали самим оказаться в длинном списке жертв разбушевавшейся стихии. Но только в подобном хаосе, в брожении и полном смятении умов, сплоченное мини меньшинство могло удержать в своих руках вожделенную власть. Такова была тактика выживания и укрепления оккупационного режима в экстремальных условиях, созданных самой же экстремистской организацией.
Первоначально «октябрь» в глазах обывателей выглядел всего лишь узурпацией власти одной из партий, которая дерзко прибегла к столь радикальным мерам вследствие наблюдающегося в России повсеместного разброда и шатаний. Затянувшийся политический кризис в стране породил чрезвычайно сложную ситуацию, и выход из нее уже сам по себе предполагал чрезвычайные меры. Но, так как к власти пришли люди, ранее совершенно неизвестные широкой общественности, не имеющие политического опыта и навыков управления государственным механизмом, то и действия таких властей не могли отличаться выверенностью или взвешенностью, и поэтому поражали своей возмутительной безапелляционностью и откровенной наглостью. Эти неумелые, нелепые, непонятные действия, пусть и продиктованные сочувствием ко всем «униженным и оскорбленным», явно искажали и губили демократические процессы, которые стремительно развивались в стране после отречения царя от престола.
Более информированные люди воспринимали шеренгу вожаков переворота в качестве изменников, которые вступили в предательский сговор с противником (кайзеровской Германией) и при поддержке вражеской стороны учинили военный переворот, дабы вывести Россию из театра боевых действий и развязать немцам руки на Западном фронте. Разгон Учредительного собрания и последующий за разгоном кабальный и унизительный Брестский мир только подтверждали эти подозрения. Шайка диверсантов-предателей ловко провернула дельце на глазах изумленного стомиллионного народа, привела страну к позорному поражению от враждебного государства, которое, в свою очередь, само находилось на грани своего поражения в мировой войне. Но эти изменники, предатели, диверсанты и в глазах хорошо информированных людей, вели себя крайне непоследовательно и просто вздорно. Главари шайки «иуд» всемерно раздували в огромной стране пожар гражданской междоусобицы и решили сменить место своей дислокации с Петрограда на Москву. И там, в Москве, при прямом попустительстве властей был убит посол Германии (не прошло и двух месяцев после возобновления дипломатических отношений между двумя странами). Шараханья между «глупостью и предательством», непредсказуемость избранного курса, контрреволюционные запреты на политическую деятельность других партий, эскалация насилия порождали в обществе состояние растерянности и страха.
В самый разгар лета в Екатеринбурге произошла дикая расправа над царской семьей, глава которой, Николай Александрович Романов давно отказался от дальнейшего участия в политических событиях и не представлял реальной угрозы новым властям. За полтора года содержания августейшего семейства под стражей не было предпринято ни одной серьезной попытки его освобождения.
К тому времени, за частоколом русских фамилий, которые носили лидеры большевиков, все отчетливее проступали имена подлинные, недвусмысленно указывающие на то, что у людей, захвативших власть вооруженным путем, нет ни капли славянской крови. Поэтому измена интересам России, а затем новый разрыв с Германией стали выглядеть бунтом обозленных инородцев, пришедших с окраин империи, чтобы разрушить империю. Расправа над царской семьей только подтверждала это смутное подозрение.
Когда мы охотно упрекаем большевиков в бессовестности и лжи, когда усматриваем в их поведении повадки людоедов, то, тем самым, пытаемся изобличить в них некую бесовскую совесть, диагностировать патологическое моральное уродство, следствием которых и явилось извращение представлений о мире и добре, о справедливости и порядочности до их противоположности. Вот, мол, из-за рокового стечения обстоятельств, во власти оказались дурные люди и стали все делать из рук вон плохо. Но дальше этого эмоционального протеста, прояснение событий вековой давности почему-то не идет. Видимо это происходит потому, что наше сознание не хочет признать правду другого мира — карликового, принципиально чуждого универсальному миру, неотъемлемой частью которого Россия являлась на протяжении всей своей истории. Нет, греко-христианский мир никогда не был тих и благостен, представляя собой единство и борьбу противоположностей, которую мы привычно называем противостоянием между Востоком и Западом. Но на Востоке и на Западе этого универсального мира, несмотря на все свои отличия, люди поклонялись одному Богу, некогда умершему на распятии, а затем воскресшему. И еще — почитали древнегреческих мудрецов, установивших ценностную триаду: жить ради добра, истины, красоты. За долгую историю существования греко-христианского мира, то Восток доминировал над Западом, то Запад над Востоком, в связи с чем, возникали в онтологическом пространстве универсального мира локальные миры (древнегреческий, римский, византийский, европейский, русский). Эти локальные миры сохраняли между собой признаки первородства — духовное наследие древних греков, которое подлежало боговдохновенному переосмыслению в каждую новую эпоху.