Врастание антимира в пространство русского мира идет беспрерывно, одновременно по многим направлениям, производя путаницу и подмену понятий, терминов, категорий, ценностей. Тайные знаки становятся публичными символами, смысл которых ранее был доступен лишь крайне узкому кругу лиц. «Черный квадрат» Малевича обретает многозначительные истолкования. Его воспринимают как «прореху», из бездонной пустоты которой ловкие иллюзионисты извлекают фантазмы и оргазмы, органично сопряженные с зарождением и растеканием советской действительности по поверхности земли. Эта «картина», где ровным счетом ничего нет, трактуется, как жирная точка, поставленная в конце истории буржуазного искусства. Мрачный квадрат можно воспринимать и как пробоину, схожую с той, какую получил «Титаник», и каковая затянула корабль-колосс в морскую пучину. Российская империя тоже выглядела колоссом, но где она теперь? И пресловутого айсберга тоже давно не видно, растаял в волнах времени, а катастрофа свершилась. Из беспомощного бракодела, силящегося экстравагантной выходкой привлечь к себе внимание публики, Малевич стремительно превращается в провидца и прорицателя.
О Великой войне просто опасно вспоминать. Миллионы солдат и офицеров, отдавших свои жизни на полях сражений, прокляты и забыты, но военный переворот приобретает черты события, которому нет равных во всей истории человечества. «Великий Октябрь», «выстрел „Авроры“», «Штурм Зимнего» — ключевые словосочетания, с которых начинается отсчет новой эры. Оккупационный режим неизменно трактуется пропагандой в качестве выражения и проявления воли всего трудового народа… Впрочем, сохраняется неясность, кого считать народом, а кого нельзя считать. Плетется целая сеть праздников, согласно которым в феврале 1918 г. будто бы состоялось эпохальное сражение между немецкими войсками и «стражами революции» — отрядами красноармейцев. Победа в том вымышленном сражении, призвана заретушировать интимные связи большевиков с правительством кайзера. Эта псевдопобеда позволяет сохранить первоначальную дату т. н. «международного женского дня», перенесенного на начало весны вследствие перехода всей России с юлианского календаря на грегорианский календарь. Таким образом, 23 февраля становится днем рождения Красной армии, а впоследствии — «самым мужским» праздником.
Когда лидеры большевиков на многочисленных митингах и собраниях били себя в грудь и заявляли: «Мы — интернационалисты!» — то под этим заявлением подразумевался примат мононационального верховенства над всеми массами трудящихся. Когда такое верховенство стало очевидным для многих, появляется «антисемитский» закон, беспрецедентный в мировой практике. Этот закон пресекал под страхом смерти даже малейшие попытки обсуждения феномена новой власти, состоящей из людей, никоим образом не относящихся к коренному населению России и никак не связанных с ее историческими судьбами.
Русское общество, сталкиваясь с широкомасштабной деятельностью властей, направленной на разжигание внутринациональной розни, стремительно деформировалось и разрушалось. Базовые категории («патриотизм», «любовь к отеческим гробам», «стезя добродетели», «милосердие и сострадание» и многие другие) извращались до своей противоположности, становились признаком приверженности «буржуазной морали», проявлениями «великодержавного шовинизма» или «религиозного мракобесия». Нарушение коммуникативных связей, выработанных русским народом за столетия своего существования, приводило к тому, что подавляющая часть обезглавленного общества просто отказывалась понимать характер происходящих на ее глазах перемен, находилась в состоянии шока и перманентного ужаса.