Но есть и более могущественные алгоритмы, которые зачастую действуют, как непреложная необходимость. Являясь последовательным марксистом, кем мог быть Сталин? Только «Лениным сегодня» — новым Соломоном. Конечно, в своих потаенных фантазиях, он мог примеривать к себе образы Наполеона Бонапарта, или Сулеймана Великолепного, или Петра Великого. Хоть Юлия Цезаря…. Но галерея образцов, достойных подражания, быстро сокращалась и переходила в единственно допустимое долженствование, когда Сталин оказывался в окружении своих соратников или перед лицами сотен делегатов какого-нибудь съезда. Да, и как могло быть иначе? Еще при Ленине, действующий генеральный секретарь партии, опора опор молодого советского государства, обрел политический опыт руководителя, комиссара, военного стратега и хозяйственника. Выступая перед «партхозактивом» страны в качестве преемника «вождя мирового пролетариата», Сталин уже никому не казался примитивным боевиком, способным лишь для выполнения грязной работенки. Это был «мудрый вождь», продолжающий «бессмертное дело Ильича».
Агитпроп, созданный Лениным и на все лады воспевающий «всемирно-историческое значение Великой Октябрьской социалистической революции», был изначально готов к восприятию и прославлению безупречного всеведения наследника и восприемника-продолжателя столь небывалых завоеваний. Еще раз стоит напомнить читателю уже рассмотренную нами историческую параллель. Если после штурма Иерусалима, успешно осуществленного под предводительством Давида, историю «богоизбранного» народа блистательно продолжил Соломон, то после гениального Ленина, молниеносно захватившего обе русские столицы, историю советского народа должен был продолжать человек, по меньшей мере, ни в чем Соломону не уступающий. И таким образом, Москва не только становилась столицей всего мирового коммунистического движения, но и обретала черты и свойства священного города. А значит, величественный храм, воздвигнутый во славу Назарянина-богохульника (храм Христа Спасителя), был просто обречен на исчезновение самим ходом истории.
Дважды разрушенный Иерусалимский храм взывал к отмщению в сердцах «прирожденных» марксистов. Тот древний храм был уничтожен имперскими народами, от которых не осталось ровным счетом ничего, кроме жалких руин. И русские, как имперский народ, также должны исчезнуть: Христос не явится, чтобы спасти этот народ. Храм Христа Спасителя, действительно, взорвали, и небо не разверзлось все сжигающим огнем, и земля не провалилась под ногами разрушителей. На месте сокрушенного храма было решено построить грандиозное сооружение увенчанное фигурой бессмертного Ленина (нового Давида).
Агитпроп без устали работал над нетленным образом Ильича. Заказывал картины художникам и песни композиторам соответствующей тематики. Но всех больше заказов получали скульпторы. Гипсовые, чугунные, а затем и бронзовые, гранитные, мраморные бюсты и памятники стали заселять центральные площади и перекрестки крупных городов. Идолы появились в вестибюлях государственных учреждений и в местах постоянной дислокации воинских частей. Чем выше возносили старательные труженики агитпропа образ Ленина, тем величественнее становилась и фигура Сталина. Конечно, и тень, все более удлиняющуюся, отбрасывала величественная фигура здравствующего вождя. Кто же оказался в ее тени? В тени оказались многие.
Учение или теория или концепт, в качестве научной истины в последней инстанции, дает ее обладателям колоссальные преимущества перед всеми теми, кто такой истины не придерживается. Это — неотразимое оружие и сверхнадежная защита, это — метод, средство, инструмент: это — все. А то, что не озарено отблесками данной истины — ничто. Обладатели истины прекрасно знают: для них нет преграды, которую нельзя преодолеть, нет рубежа, которого нельзя достичь. Именно это убеждение и придавало энтузиазма лидерам большевиков, приехавшим из дальнего зарубежья в Россию, взбаламученную русской революцией (или «февралем»). Огнем той истины пылали их глаза, когда они бросали хлесткие обвинения в адрес «тюрьмы народов», «Николая Кровавого» или «буржуазного охвостья». И многим людям, присутствующим на тех стихийных митингах, передавалась эта убежденность. Не только деньги кайзера или еврейских банкиров, но в значительной мере сила специфической правоты карликового мира, исходящая от агитаторов и пропагандистов, позволила большевикам за несколько месяцев на порядок увеличить численность своей партии и совершить военный переворот. Не только лютый террор, но и непоколебимая вера в «светлое грядущее», помогала чужеродной экстремистской организации одерживать победы в развязанной гражданской войне.