Николай, не подозревавший ничего худого, поддержал эту идею. Леночка еще больше оживилась.
— Ты прав, — сказала она — этого никак нельзя откладывать. У тебя, кажется, получка послезавтра. Пойдем покупать материал.
Николай почувствовал, что язык его внезапно отяжелел и не дает вымолвить ни единого слова. После грустной паузы он наконец проговорил:
— Собственно, к чему такая спешка? Твое прошлогоднее пальто еще совсем целое.
— Мужская логика! Оно короткое и гладкое, — теперь таких не носят.
— Лучше к зиме шубу сшить, — робко упорствовал Николай. — Хочешь шубу меховую? Из этих, как их... рыжие такие...
— Шуба — шубой, а пальто — пальто, — спокойно отпарировала Леночка.
— Странно, весна — и вдруг пальто... Солнце, жара, все в платьях, а ты в пальто... Смешно даже...
Николай для убедительности хихикнул, но Леночка его больше не слушала. Она деловито напомнила:
— Придется немного снять с твоего счета. Я принесу завтра расходный ордер, и ты заполнишь.
— Но на нем и так мало! — вскрикнул Николай.
— Могу сказать точно.
— Спасибо! А где же тайна вкладов, которая гарантируется законом?
— Я не выдаю тайн, а даю справку самому вкладчику. Если же хочешь держать в секрете от меня, подай заявление, и я переведу твои деньги в другое отделение.
— Что ты, Леночка, что ты!
— Я не ожидала такого разговора. Я думала, что тебе доставит удовольствие сделать мне подарок...
— Конечно! Я сам собирался. Но видишь ли...
— Ничего не вижу. А мне очень хотелось бы знать: для чего ты копишь эти деньги?
— Как так для чего? Вообще... Вот тетя Фрося говорит: на черный день нужно...
Леночка сложила ковшиком ручки, закрыла ими лицо и стала задыхаться от смеха. Сквозь растопыренные пальцы она взглядывала на растерянную физиономию мужа и, охваченная новым приступом смеха, в изнеможении опускалась на корточки.
В эту ночь «М-1» снился трижды. Под утро сон обернулся кошмаром. Николай увидел себя в мотоцикпетном седле, но с кавалерийским поводом в руках. «М-1» закусывап удила, поднимался на заднее колесо и ржал, как укрощаемая лошадь.
Но вот началась новая рабочая неделя, и, как бывало всегда, в свете заводских дел все домашние недоразумения показались мелкими и нелепыми.
В многотиражной газете снова похвалили Николая за рационализаторскую работу. Цеховой технолог долго беседовал с ним, советуясь о механизации второго участка. В парткоме был серьезный разговор о предвыборной вахте. Вспоминая теперь объяснение с Леночкой, Николай даже головой мотал от досады за свое мальчишеское поведение.
После получки он шел домой, готовый повиниться и подписать расходный ордер на любую сумму.
И снова все получилось не так, как он думал.
Жильцов своей квартиры он застал у репродуктора. У всех были радостные, просветленные лица. Николай вспомнил, что с такими лицами слушали в дни войны победные сводки Информбюро.
Диктор называл по именам простые, нужные всем людям вещи и добавлял: «...на двадцать пять процентов... на тридцать процентов...»
На Николая замахали руками, чтобы не шумел, и шепнули одно слово: «Снижение!»
Тетя Фрося после каждой цифры всплескивала пухлыми руками, обводила всех добрыми, растроганными глазами и приговаривала:
— Вот спасибочко... вот спасибочко...
Список был длинным, и казалось, что больше не осталось товаров, которые не были бы названы. Но диктор все читал и читал. Когда он кончил перечислять посуду и товары хозяйственного обихода и перешел к строительным материалам, Николай приуныл.
— Гвозди, — читал диктор, — толь, рубероид... лаки и краски прочие...
Вдруг, сделав короткую паузу, он продолжал:
— Велосипеды, мотоциклы, часы...
Николай сначала окаменел, потом схватил карандаш и бумагу, мгновенно сделал какое-то вычисление и стал проявлять такой бурный восторг, что Леночка всерьез забеспокоилась о его здоровье. Николай виновато посмотрел на нее и сказал:
— Снимай завтра все деньги, — пойдем покупать. Теперь хватит на все.
— На что на все?
— Завтра узнаешь.
— Закрыть счет я не разрешаю.
— Какое ты имеешь право? Я вкладчик, ты контролер.
— И жена.
— Верно, — согласился Николай, — Сотню оставим на закваску.
Вечером следующего дня дробный пулеметный треск, взбудораживший тихую улицу, заставил тетю Фросю выглянуть в окно. То, что она увидела, запомнится ей до конца дней.
Раскрасневшийся Николай со сбитой на затылок шапкой гарцевал на новеньком мотоцикле. Ему, видимо, очень не хотелось расставаться со своей машиной, и он то останавливался у самого подъезда, то опять срывался с места и исчезал из виду. А из-за его спины выглядывало сияющее личико Леночки. Одной рукой она держалась за Николая, а другой — прижимала к груди какие-то свертки.