— К раненым заходил? — бросив ироничный взгляд на возбужденного снайпера, которого тут же окружили не менее возбужденные товарищи, тоже желающие поближе ознакомиться с новым оружием, спросил Левчук. — Как они?
— Нормально, Серегу уже прооперировали, осколок пару ребер перебил, но до легкого не дошел, остальные дрыхнут после контузии и кучи лекарств, которыми их накачали. Так что можно сказать повезло. И им, и мне.
Поглядев на увлеченно пихающихся плечами морпехов, Степан качнул головой, вызывая старшину в коридор. Кубрик был тесным, расстояние между койками немногим превосходило аналогичное в стандартном железнодорожном купе, так что пятерым особо не развернешься. Даже просто сидеть на нижней лежанке было проблематично, поскольку спина при этом упиралась в бортик вышерасположенной койки. Две верхние так и вовсе располагались под самым подволоком, и кроме как для сна ни для чего не годились. Что же до бойцов, то старлей их прекрасно понимал: теперь, когда они узнали правду, интерес к новому оружию возрос поистине многократно. Одно дело считать, что это просто какие-то опытные образцы, еще не поступившие на вооружение. И совершенно другое вдруг осознать, что столь приглянувшиеся им автоматы — или вот эта самая снайперская винтовка — разработаны в нереально-далеком будущем!
Вспомнив про это самое будущее, Алексеев скрыл тяжелый вздох, неожиданно подумав: хорошо, хоть Левчуку он насчет своего времени ничего рассказать не успел. Не нужно ему про это знать, и пацанам тоже не нужно! Тем более, сейчас имеется серьезный шанс, что в этой версии истории все пойдет как-то иначе…
Раздраженно дернув щекой — так, все, как он сам говорил, оставить лирику! — морпех первым вышел из кубрика. Припомнив фамилию торчащего в коридоре младшего сержанта, Алексеев распорядился:
— Евстахиев, верно? Свободен.
— Так мне ротный приказал… — судя по взгляду, бойцу уже и самому до одури надоело торчать на одном месте. — Проблем не будет, тарщ старший лейтенант?
— Не будет, — отмахнулся Степан. — Руденко доложишь, что я тебя лично с поста снял, в виду прихода в пункт назначения. С остальным сам разберусь. Выполнять!
— Есть! — радостно козырнул морпех.
Проводив взглядом спину удаляющегося морпеха, старлей повернулся к старшине:
— Значит так, Семен Ильич, сейчас я снова убегу по делам, а заодно постараюсь выяснить обстановку на берегу. Кстати, эрдэ Кузьмину уже отправили, так что не переживай, в дезертиров или пропавших без вести не запишут. А вы пока сидите тихонечко и не отсвечивайте. Сам ведь знаешь, как в родной армии и флоте бывает — глядишь, про вас так и вовсе позабудут, в суматохе-то, а уж там и Шохин вернется. И пацанов предупреди, чтобы про твой рассказ молчали, как рыба об лед. А если всерьез прикопаются, пусть говорят, мол, сами догадались, допустим, случайно увидев дату на настенном календаре — когда вас искал, один подобный точно заметил, только не помню точно, где именно. Вопросы имеются?
— Да только один, — фыркнул Левчук. — Гальюн далеко? А то газировка ваша, конечно, вещь вкусная и ароматная, но и обратно просится со страшной силой…
Малая земля, 22 февраля 1943 года
Оторвавшись от карты, на которую он перед этим наносил новые отметки, капитан третьего ранга Кузьмин задорно подмигнул Куникову:
— Ну, что, товарищ майор, не ожидал от нас фашист такого ответа? Недаром мы силы с боеприпасами копили, ох недаром! Не сдюжил фриц, откатывается. Из третьего сектора тоже подтвердили — не предпринимая дальнейших попыток атаковать, с большими потерями отступают на исходные позиции.
— Что-то шибко быстро фриц выдохся, не похоже на него, — поудобнее пристроив раненую руку, нахмурился Куников. — И суток не прошло. Не нравится мне это, Олег Ильич, сильно не нравится. Ладно, румыны, которых они снова вперед отправили, но там ведь и немцев полно. Еще и эти горные егеря, с которыми разведчики с нашими… «гостями» пересеклись — вот уж эти точно так сразу отступать не приучены. Нутром чую, что-то тут не то…
— Да ладно тебе, — уже без прежней убежденности в голосе задумчиво буркнул Кузьмин. — Нет, ну на самом деле, майор? Понадеялись на артподготовку и попытались взять нахрапом, но не ожидали, что у нас одних только гаубичных батарей четыре штуки, не считая полевой артиллерии и полковых минометов. Да и летуны сильно подмогли. Они же, кстати, и подтвердили — большинство разведанных целей уничтожены артиллерийским и авиационным огнем. Вот фрицы на попятный и пошли. Врубили, образно говоря, заднюю. Или есть сомнения?
— Есть, — упрямо кивнул Цезарь Львович. — И большие. Ты ведь не хуже меня фашиста знаешь, так запросто они свои планы не меняют. А если и меняют, так исключительно ради того, чтобы запасной вариант задействовать. Нет, в том, что мы их сегодня знатно обломали, я, как раз-таки, нисколько не сомневаюсь, так оно и есть. И теперь у них только два варианта — либо перегруппироваться, подтянуть резервы и завтра, максимум послезавтра, попытаться снова продавить нашу оборону, либо ударить в каком-то другом месте.
— В каком еще другом? — поморщился кап-три. — У нас ни в одном секторе серьезных прорывов не было, а те, что удались с ходу, уже купированы. Максимум на несколько сотен метров продвинулись, прежде чем их обратно и вышвырнули. С теми самыми большими потерями. Часть промсектора, правда, вовсе уж в полный щебень раскатали, ни одного целого здания не осталось, ну так переживем, тем более подвалы остались.
Куников невесело усмехнулся, кивнув на расстеленную на столе карту:
— А разве я сказал, что они именно по плацдарму ударят? Ну, понял, о чем я?
— Да ну, не может быть… — влет уловил мысль товарища капитан третьего ранга. — Думаешь? Хотя… весь северо-восток города в любом случае остается в их руках, так что с передислокацией проблем не предвидится, тут всего расстояния-то пару километров. И все равно, как-то не верится. Нет, то, что мы фашистам словно кость в горле, это понятно, потому и ударили сегодня. Да и шибко злые они после того, как мы часть города у них оттяпали. Но даже если прорыв в направлении цемзавода окажется успешным, наши быстро подтянут резервы — их же не морем везти, а по суше перебрасывать — и остановят немцев. И чего они в конечном итоге добьются, кроме очередных потерь?
— Частичного контроля за противоположным берегом бухты они добьются, вот чего, — хмыкнул Куников. — Подтянут тяжелую артиллерию и раскатают нас практически прямой наводкой. А пока мы станем в себя приходить, снова ударят, уже с нашей стороны. И знаешь, Олег Ильич, что я думаю? Вовсе не факт, что мы в этом случае удержимся, несмотря на все накопленные силы. А если и сдюжим, что вероятнее всего, то ох как кровушкой умоемся…
— Понял тебя, — угрюмо кивнул капитан третьего ранга. — Предложения?
— Скоро стемнеет, нужно послать пару разведгрупп, пусть аккуратненько прощупают, чем там фриц занимается и куда лыжи навострил. Опасно, конечно, в ближнем тылу сейчас не пойми что творится, но иного способа получить хоть какую-то информацию просто не вижу. К слову, что слышно насчет того удачливого старшины? Вышел на связь?
— Это ты про Левчука-то? Вышел, буквально с час назад радиограмма пришла. Когда «лапотники» по катеру отбомбились, ему с бойцами пришлось вместе с остальными на борт прыгать. Ну, а обратно их, сам понимаешь, никто высаживать не собирался. Так что сейчас они, небось, уже в Геленджике.
— Жалко, сейчас бы они нам точно не помешали. Как и их командир, что, как внезапно выяснилось, аж с самого Тихоокеанского флота к нам прибыл, — последнюю фразу Куников сопроводил ироничной ухмылкой, показывающей его отношение к официально озвученной версии о принадлежности «транспортного корабля».
— Вот, кстати, хотел спросить, да не успел, поскольку фрицы свое наступление начали: ты сам-то что насчет этого кораблика думаешь? А то мне бойцы, что разгружать его помогали, каких только чудес не порассказали?
Ответить капитан третьего ранга не успел, прерванный резким зуммером полевого телефона. Переглянувшись с товарищем, поднял трубку:
— Кузьмин, у аппарата. Не понял, повторите? Еще раз, плохо слышно. Что? ЧТО?! Понял, конец связи.