– Только что ты восхищался мастерством алхимика, а теперь…
– Да, то, что он сделал, это, конечно, ошеломляет, но…
– Если Создатель наделил человека чувствами, желаниями и в то же время свободой воли, то «делать» и «не делать», следовать правилам или их нарушать – по сути равнозначно, поскольку ни то, ни другое не противоречит воле Создателя. А рамки и границы – они только здесь, – маг похлопал ладонью себе по затылку, затем аккуратно поправил съехавший на глаза тюрбан. – Вот что, к примеру, заставляет меня носить этот головной убор? Следование традициям, некоему общепринятому стилю, привычкам… И это единственное, что не позволяет расстаться с ненужным, в общем-то, хламом. Ты понял, о чём я?
Март неопределённо качнул головой.
– Значит, алхимик, проводя свой эксперимент, следовал подобной логике? – спросил он.
– О да, ведь алхимик был настоящим учёным! Достиг бы он своей цели при ином раскладе? Никогда! Так!
– Ну, пусть так…– пожал плечами Март. – И всё-таки, чего же на самом деле удалось добиться алхимику? Боюсь сравнивать, но разве не таким же образом Творец создал человека – вдохнув в него свою любовь?
– Сравнивать, действительно, не стоит. Любовь Творца, единственная реальная созидательная сила во Вселенной, – Магуш выставил ладонь наподобие чаши весов, – и… – тут он с изумлением уставился на вторую выставленную «чашу», – та сумбурная смесь отголосков энергий, что называют любовью люди? – и покачал головой. – О чём тут говорить? Для нас, жалких самовлюблённых невежд, мнящих себя вершиной творения, вообще характерно впадать в разного рода заблуждения. И вот, имея лишь отдалённое представление о сути вещей и не умея даже такую убогую малость внятно описать, мы называем явления совершенно несопоставимых уровней одним и тем же словом, а в довершение абсурда – сами же начинаем верить, что эти явления суть одно и то же!
Магуш даже хлопнул себя по коленкам от негодования и, кажется, переборщил с приложенной силой – зашипел. Проводив хмурым взглядом поднявшееся от удара облачко пыли, он вздохнул:
– Любовь… Хэ-м-м… Любовь Творца можно назвать «любовью» лишь условно. Наверное, это просто наиболее близкая аналогия, которую способен понять ограниченный ум человека. В действительности любовь Творца принципиально не поддаётся нашему описанию. Человек не владеет подобной энергией и потому не готов к акту настоящего – с большой буквы! – Творения – ни своей любовью, ни чем-либо ещё. Человек слишком примитивен, мелок и слаб. Он хитроумен хитростью животного, его сознание зашорено иллюзиями и ложными представлениями, а дух отягощён желаниями и стадным инстинктом. Всё, на что способно его творческое начало, – создавать невнятные, подобные облачку дыма, и столь же быстро, как дым, тающие измышления…
– И всё же алхимику удалось совершить то, на что, как ты утверждаешь, человек совершенно не способен! – горячо возразил Март. – Ты сам сказал, что в кристалле оказалось заключено именно живое существо! Может быть, даже ангел!
– Ангел? Брось! Такого я и в мыслях не имел! Если бы существо, появившееся в кристалле, являлось ангелом, то это бы означало, что алхимик сравнялся с самим Творцом всего сущего, а такое попросту невозможно – не того полёта птица! Мудрейшему из мудрых, алхимику, несомненно, удалось привлечь к исполнению задуманного все знания и силы, доступные человеку. Но что он мог получить – и получил – в итоге? Сгусток низших энергий, не способный более ни на что, кроме как питаться чувствами своего создателя?
– Он хотя бы попробовал… – пробурчал Март, не найдя, чем ещё возразить магу.
– Попробовал… – махнул рукой тот. – И я когда-то пробовал… Много чего… Много чего…
Голос мага стал тихим и усталым, а взгляд замер, остановившись на тлеющих в очаге углях. Марту показалось, что старый отшельник забыл о его присутствии и разговаривает сам с собой, продолжая давно начатый монолог:
– Чего я только не испытал за свою жизнь… Некоторые мои опыты приводили к тому, что я оказывался на том самом лезвии, которое рассекает наше бытие на две неравные части – жизнь и то, что после. Сколько раз я видел, как мрачная тень встаёт над моей душой и протягивает костлявую руку, собираясь вынуть её из тела! Невозможно противостоять той силе… Сколько раз она тянула, влекла меня всё дальше, в темноту, за грань, миновав которую, не жди возврата. И вот, когда я, бывало, находился уже так далеко, что лишь дрожащий от напряжения тонкий луч света – буквально нить! – всё ещё цеплялся за мою душу, я находил в себе силы, чтобы вывернуться из леденящей хватки Посланника смерти и вновь оказаться в мире живых! Хэ-э-х-х… Как же меняет человека время… В голове всё чаще крутится мысль: стоило ли так упираться, раз за разом хватаясь за тот лучик, что с некоторых пор неуклонно становился слабее и слабее? Хэ-х-х… В этой схватке не победить, и исход её предрешён. Скорее улитка сможет взобраться на гору, нежели человеку – стареющему, тленному – удастся преодолеть вечность… Так не лучше ли было уйти ещё тогда, по своей воле и с гордо поднятой головой, а не дожидаться, когда тебя поволокут насильно, обмочившего штаны, трясущегося от страха и старческого слабоумия?! – старый маг почти сорвался на крик.