Март прикусил губу. В эту минуту он почувствовал острую необходимость найти какой-то мощный, способный определить всему сказанному своё место, аргумент. Дряхлый маг, изживший свою силу, уже расставил точки над «i» – по-своему справедливо расставил, – но не такой расклад нужен был сейчас, Март всей душой чувствовал, что не такой…
Слова пришли сами. Доверить собеседнику самое сокровенное – возможно, лучший способ если не снять, то ослабить, пусть на время, его приступ безысходности и одиночества.
– Я, конечно, очень молод по сравнению с тобой, хаджи Магуш, но и в моей жизни были случаи, когда я оказывался в серьёзной переделке. Положение подчас оказывалось действительно безвыходным, и, уверенный, что жизнь моя потеряна окончательно и бесповоротно, я смирялся с неизбежным и наблюдал отрешённо за последними мгновениями собственного существования. Но затем… Затем происходило чудо…
Март чувствовал, как краснеют уши: несвойственная ему откровенность перед совершенно незнакомым человеком и отчего-то взятый им ненароком возвышенно-пафосный слог заставили смутиться. Он запнулся, однако отступать было поздно.
– Ангел. Ангел являлся мне. То есть, я думаю, что это ангел. Он… Она каждый раз выручала меня.
Старик медленно поднял голову. Глаза его были, как глаза кошки, до слуха которой донеслось тихое шуршание – непонятно пока чьё и откуда.
– Правда, несколько раз я встречал её и не в таких трагических обстоятельствах – как будто совершенно случайно… А ещё… Ещё ангел снится мне иногда: он выходит из сердцевины цветка, раскрывающего бесчисленные, излучающие тёплый свет лепестки. Раньше, когда я был маленький, это происходило особенно часто, и я ждал его – светлое существо в сияющем ореоле…
Старый маг слушал очень внимательно. Март отметил, как у него расширяются зрачки, и отчего-то сбился, замолчал.
– Это очень интересно, – мягко проговорил Магуш, выждав паузу: он явно рассчитывал, что Март продолжит рассказ. – Так что же, ты можешь вызвать своего ангела, просто пожелав этого?
– Нет-нет, – поспешно замотал головой Март. – Хотя… Не сказать, чтобы я действительно целенаправленно пытался…
– Да ты что?! – Магуш вскочил, вытянул морщинистую шею и уставился на Марта округлившимися глазами, отчего стал похож на грифа, возмущённого наглостью откровенно потерявшей страх мелкой зверушки. – Ты всё это время имел уникальную возможность и до сих пор не воспользовался ею?!
– Но я даже не знаю, как…
– «Как»? «Как»?! Ты что, издеваешься?! – маг навис над Мартом, всматриваясь в его лицо недоверчиво и так яростно, словно готов был при малейшем подозрении во лжи и насмешке тут же уличить его – да и казнить на месте безо всякой пощады.
Непонятно, выдержал ли Март проверку, но Магуш громко фыркнул и заметался по хижине, нервно теребя бороду и время от времени взмахивая руками. Создавалось впечатление, что он спорит сам с собой. Не иначе, бедолага окончательно подвинулся рассудком: старость, одиночество – и вдруг внезапное появление чужеземца… Наблюдая в полной растерянности за этой беготнёй, Март ругал себя последними словами, что пошёл на поводу у жалости и сдуру развязал язык, спровоцировав припадок у и так явно не вполне нормального (а к тому же, судя по возрасту, и весьма близкого к маразму) аборигена.
Внезапно маг остановился, и взор его горел.
– Ты хочешь увидеть своего ангела ещё раз? Наяву? И именно тогда, когда будешь готов к встрече?
– Ну… Конечно… – не решился перечить убогому Март. – Хотя…
– Уговорил! – махнул рукой Магуш, как саблей рубанул, и восторженно погрозил пальцем: – Ай, какой хитрый юноша! А я-то, глупый старый хрыч! Простодушный деревенщина, я решил, что путник из далёких земель забрёл в мою лачугу случайно! Ай-ай-ай! Но теперь-то я понял!
Старый маг больше не улыбался. Он склонился к Марту, и багровые отсветы догоравших в очаге углей превратили его лицо в зловещую маску.
– Что ж, – сообщил он громким шёпотом, – ты нашёл того, кого нужно!
Затем он степенно прошествовал к своей циновке и некоторое время устраивался на ней поудобнее. Видимо, таков был его излюбленный метод: заинтриговав собеседника, заставить ждать, всё больше сгорая от нетерпения и любопытства. Март действительно затаил дыхание, и всё же в его нервозном ожидании очередной сумасбродной выходки эксцентричного старика, возомнившего себя чародеем, любопытства содержалось значительно меньше досады. Однако, помимо досады и беспокойства, в душе возникло, дав знать о себе едва ощутимой дрожью, и совсем иное чувство…