Замирая, я экстренно ее затыкаю.
Надо смываться!
Куда? Ты у себя дома, Катерина Олеговна. Будешь кормить гостя завтраком?
Нет, нет, нет… пожалуйста! Я даже не хочу знать, кто это! Пусть он просто испарится.
От своей девичьей невинности я избавилась года два назад, а вот от робости так и не удалось. И теперь, кажется, начинаю понимать, почему самка богомола откусывает голову самцу после спаривания. Нет, дело совершенно не в порции протеина, необходимой для развития здорового потомства! Это всё женская робость и нежелание объясняться с утра.
Не просыпаясь он впечатывается в меня настойчивее. Зажмуриваюсь. Моё тело против идеи смыться. Что такого? — шепчет мне кто-то голосом моей оторванной подружки Ксюхи. — Все периодически спят с незнакомцами! Для здоровья!
Нет! Не… не…
Только не я!
Мой брачный ритуал затяжной и сложный как у дельфинов. Поцелуи, цветы, совместные гуляния! Я старомодна, как бабушкин шкаф.
Марковка, урча, крадется по подушке. И сейчас начнет, как вчера мне, облизывать одному из нас ухо. И разбудит незнакомца!
Медленно выползаю из крепких рук, прихватывая рыжий комочек с собой.
Сбегаю в ванную, бросив взгляд на диван.
Марк!!
Твой зоопарк изнасиловал соседа, Катерина??
Присев на ванну, я расстроенно начинаю хныкать.
— Марк — это еще хуже, чем незнакомец! — шепотом объясняю Марковке, включая воду. — Тот, чисто гипотетически, мог просто смыться, пока я отмокаю в ванной. А этот… отец! Нам придется общаться. И теперь он будет думать, что барышня я пьющая и доступная, а это, черт возьми, очень обидно!
Но Марковка, видимо, не очень расположена к психоанализу и, игнорируя мои стенания, скребется в дверь.
Выпускаю.
Обидно…
Потому, что этот сероглазый заботливый Марк понравился мне.
А еще обидно от того, что если все-таки секс был, то я совсем его не запомнила. А он имел все шансы быть лучшим в моей жизни.
Не повод ли утопиться?
Скидываю трусики и футболку.
Вода быстро набирается, погружаюсь глубже, но мой внутренний бегемот прекрасно умеет всплывать.
Так было или нет? — закрываю глаза и напрягаю извилины.
Погружаюсь под воду с головой.
— Детеныш последние три часа рыдал под дверью! — выговаривает мне «папа», держа на руках урчащую Марковку. — Катерина-Катерина! Как я мог доверить такой несерьезной дамочке нашу девочку!
— Я — серьезная! Это всё Люцифер, — стекаю по стене вниз. — Он экзекуировал меня почти до десяти.
— Что делал?!
— Экзеку… и… Можно, я тут немножечко посижу?
— Ооо… — смотрит он на меня снизу вверх. — Иди сюда…
Опускает Марковку на пол и подхватывает меня за талию. Обнимаю его за шею, утыкаясь в нее носом.
Куда-то меня ведет, мои глаза закрыты, все кружится.
Он пахнет, как мужчина из моих фантазий: тяжеловато, пронзительно и будоражаще. Мои губы неконтролируемо прижимаются к его шее, и я оставляю на ней нахальный влажный поцелуй.
Я всегда так делаю в своих фантазиях!
Замирает, присаживая меня на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность. Это стол. Отстраняется.
— Что ты делаешь? — его глаза приближаются к моим.
Какой красивый! — повторяю пальцем изгиб его брови, скулы, спускаюсь на губы.
— Кать?… — подозрительно.
— Нет, ну я так не играю, Сероглазый! — бормочу я, слегка щипая его за нижнюю губу.
Он тут же облизывает ее, проходясь по ней зубами.
— Ты пьяная.
— Тут не поспоришь! — начинаю хихикать. — И так как это весьма… эм… редкое для меня явление, глупо им не воспользоваться!
Зажмурившись, впечатываюсь в его губы.
— Боже мой!! — с плеском выныривая, вскрикиваю я. — Катерина!
Какой кошмар! Как тебе не стыдно?!
Стыдно! Очень-очень…
Я вспоминаю ощущение от его медленных движений губами, покусывая свои.
Боже… Боже… — мои глаза закрываются.
А потом я вспоминаю, как резко его губы становятся смелее и требовательнее.
— Ой! — вскрикиваю от бьющей в низ живота горячей волны.
Ладно, ты поцеловала его. Это не смертельно! Ты просто его поцеловала, так ведь? Или — не только??
Как он оказался в моей постели?
Снова погружаюсь с головой под воду.
Мои нахальные пальцы дергают пряжку его ремня. Он перехватывает мои руки, с улыбкой отстраняясь.
— Тихо!
— Никогда не расстегивала мужской ремень сама, — признаюсь я ему заплетающимся языком. — А это — в списке моих самых горячих сексуальных фантазий! И раз уж я пьяная и безответственная… глупо не воспользоваться.