Не будет.
Я и не хочу. Мне неприятен теперь Марк! Мне даже не хочется высказать ему, какой он мерзавец. И от этого в груди еще горячее и больнее. Потому, что, несмотря на все это, он уже внутри меня, занял там трон, и никакие призывы разума не могут сдвинуть его оттуда. Все в нем идеально. Мои розовые очки вросли намертво и, даже разбившись и воткнувшись в глаза, все равно дают этот спецэффект.
Идеальный, но чужой муж.
Как он мог так со мной? С ними?…
Мужчины часто делают так! — это опять мама. — Выкинь его из головы.
Увы, он не в голове.
Мама никогда не поймет.
Ничего тут нельзя сделать, и я ложусь спать, выпуская обратно свою внутреннюю корову.
Наутро чувствую себя заболевшей. А еще мне очень страшно выходить из квартиры, я боюсь встретить Леру. Очень перед ней стыдно. Еще сильнее я боюсь встретить самого Марка. Потому, что таких свирепых животных, которых он заслужил, в моем зоопарке нет.
И я не иду на работу, сославшись на внезапную сильную простуду.
Целый день смотрю в окно на детскую площадку и пью кофе. Без молока. Экономлю для Марковочки. Неизвестно, когда я наберусь внутренних сил, чтобы выйти за ним в магазин. Рыжая не отходит от меня ни на шаг, и все время лезет на руки, словно я на самом деле болею.
В какой-то момент я вдруг понимаю, что минут пятнадцать наблюдаю за его женой и дочкой, которая носится по детской площадке.
А жена у него очень красивая и приятная…
И у меня нет ни единой зацепки, чтобы как-то оправдать поведение этого мерзавца.
Хотя одна есть. Он честно предупредил в самом начале, что на него нельзя положиться. Интересно, ее предупредил тоже, когда они решили завести совместного ребенка?
Удобно…
От этих болезненных рассуждений меня отвлекает знакомый короткий звонок в дверь.
И я срываюсь к ней. Срываюсь рефлекторно, сердцем. Оно, глупое, уверено, что я должна открыть и броситься к нему на шею. Почувствовать его хотя бы немножко. И пинает меня изнутри, требуя этого. Но чем ближе я к двери, тем мне и спокойнее, и больнее. Выглядываю в глазок. Там он.
Классный ты, Марк. Решил забежать по-соседски, пока жена гуляет с дочкой?
И я стекаю по двери вниз, беззвучно рыдая. Чувствуя его через эту дверь.
Он звонит еще раз, настойчивее, и потом еще раз. А через полчаса звонит еще.
Я ухожу подальше от этой двери.
Мне нельзя ее открывать.
Нет смысла ее открывать!
Я кручусь на своем «испачканном» диване до утра.
А утром слышу тихий стук в дверь.
И закрываю глаза, не собираясь туда подходить.
Вечером все повторяется.
И я опять ворочаюсь без сна на диване. А когда начинает вставать солнце, понимаю, что мне нужно с кем-то поговорить.
Набираю папу.
— Котёнок, привет!
— Привет, папочка…
— У тебя что-то случилось?
С папой у нас как-то ближе, чем с мамой, он сразу улавливает все тонкости моей шизанутой организации.
— Мхм…
— Что?
— Пап. Я влюбилась.
— Хм… Поздравлять, я так понимаю, не с чем?
— Не с чем. Он живет в соседней квартире, и у него семья. Что мне делать?
Вздыхает.
— Плакать в подушку, котёнок. И забыть его имя.
Имя забыть теперь не получится! — прижимаю ближе сонную Марковку.
— Пап… — начинаю я рыдать.
Потому, что в мою дверь опять звонят. И мои ноги несут меня к двери. Для чего? Я все равно не открою.
Слышу, как он со злостью лупит по ней ладонью.
— Кать! Ты же дома, я знаю! Открой.
Наверное, Лера с Настюшкой опять куда-то ушли.
— Пап? — шепчу я. — Забери меня, пожалуйста, к себе пока.
— Собирайся.
Глава 7 — Большими буквами
Папа перекрывает краны, отключает отключает электричество. Он у меня очень ответственный и надежный, не чета некоторым!
Забирает последнюю сумку с вещами и выходит. А я еще раз оглядываю квартиру — не забыла ли чего важного. Осталась только пижамка-свинка, но она еще мокрая после стирки, и я развешиваю ее на батарее. Потом заберу свой домашний хвостик…
Подхватываю на руки тревожно суетящуюся у моих ног Марковку, прячу ее за лацкан своего пальто и решительно захлопываю дверь. Бегом спускаюсь по лестнице. Дверь подъезда железно хлопает за спиной. Я иду к папиной машине, он упаковывает сумки в багажник. Главное — не реветь! Достаточно с меня уже коровы.
— Катя! — рефлекторно поворачиваю голову, внутри все застывает.
Марк со своей лоджии.
— Катя, подожди!! — срывается он в квартиру.
И я, застыв в паре шагов от спасительной двери папиной машины, стою с колотящимся сердцем.
— Это он? — подходит отец.