— Сержант. Берете взвод — и на южный край деревни. Особое внимание — домам вот этих четырех рыл, — она называет имена, — Ищите хорошенько. Там непременно должно что-то быть. Оборотень так сказал. Непременно. Помощь в поисках не требуется?
— Никак нет. Сами найдём. — а от ухмылки его иным повесится охота. Сам же пачки мирренских патронов по карманам распихивал.
Марина в очередной раз подумала, что такое количество мирренского оружия у местных жителей откуда угодно, только не от мирренов.
Все стандартно. Собрала жителей, потребовала сдать не зарегистрированное оружие. Почти сразу притащили несколько позапрошлого века ружей да пару старых винтовок без затворов и патронов и со спиленными номерами.
— Это всё? Не верю!
Впрочем, в нескольких домах, и в самом деле ничего не нашли. Ну, да дома-то на этом конце деревни. А сержант-то ищет на том.
Вбегает солдат-первогодок. Глаза на выкате, хватает ртом воздух, бока как мехи ходят.
— Майор… Госпожа майор… На южный край… Сержант послал… Там такое… Такое…
Хм. И не подозревала у сержанта наличия режиссерских способностей, а также персональной труппы.
Во дворе дома просто театральная постановка. Семейка хозяина с белыми как мел лицами и поднятыми руками у стены сарая. Три солдата наставившие на них автоматы.
А вот и сержант…
Снова хм. Лежит на земле, и четверо его с трудом удерживают.
Марина присела на корточки. Да от невозмутимого сержанта прикуривать можно! Талант! Нереальзовавшаяся звезда Драматического театра! Заговорила на местном.
— Перестарался приятель. Я и так не сомневалась, что найдешь.
Тот дёрнулся, но ничего не сказал. Скрипит зубами как зверь. Только теперь рассмотрела валяющейся в пыли длинный кинжал. Раньше наблюдавшейся у сержанта за голенищем.
Неужели и вправду нашел не им положенное?
— И что же здесь произошло?
— Он хозяина свежевать хотел. — ответил один из солдат.
— Не поняла.
Тот замялся. Покосился на сержанта. Решил, что тот не слышит, однако заговорил шепотом.
— Ну, кожу с него содрать живьем.
— А за коим?
— В сарае телемм нашли.
А Марина и слова такого не знает.
— Так тащите его сюда.
Лучше бы она этого не приказывала.
Из сарая вытаскивают что-то вроде рамки для шкур. Только очень большую. Прислоняют к стене. Марина подходит поближе. Телемм. Человеческая кожа, содранная целиком. Как с животного. С лицом, волосами, половыми органами и всем остальным. С пальцев кожа снята как перчатки. Выделанная и навощенная уже. И «работа», если можно так выразится не вчера сделанная.
Чей-то голос за спиной:
— Это сдирают с живого.
Другой голос.
— Я знал его. Помнишь, год назад грузовик с двумя ребятами пропал? Это шофер из автобата. Ну, тот, здоровый.
— Точно. Он самый. Вон и татуировка на плече…
Сержант стоит рядом. Лицо дергается, но себя вполне контролирует.
— Дерут только с сильного врага. Видать, прихватил он с собой сколько-то сучар этих.
Истерический смешок.
Какая у них самая поганая смерть? Ах да, утопленник.
— Сержант. Вон бочка для дождевой воды стоит. Этого — она ткнула пальцем в безрукого — туда. Немедленно. Я как раз право вести военно-полевой суд имею!
А даже если бы и не имела.
— Утопить всегда успеем. Спросить сперва надо…
— Так ты и спрашивай. Только семейку его заприте где-нибудь.
— Телемм. Ты выходит знаешь, как это делается.
— Да! Знаю! — крикнул он. Молчит с полминуты. Говорит глухо. — Сейчас меньше. Раньше. Как обряд инициации это было. Содрать с врага. Воина. Перед домами раньше держали. Я тоже хотел. Дурак был. Но мне ещё рано было.
Видел. Притащили женщину. Грэдку. Молодую ещё. Не знаю, кто она была. И детей её. Двоих. Сначала их убили. Просто убили. Она смотрела. А потом… Я всё видел. Всё. И потом её видел.
А через месяц сбежал сюда.
«Будь достоин отцовского рода!» — говорили у нас. Мне так говорили. Называли моим отцом какого-то лесного, убитого много лет назад. А мать мне сказала. Когда я уходил… «Я знала, кровь потянет. Ты уйдешь к людям своего отца». Я не понял, она ведь понимала, куда я ухожу. Но она сказала: «Мальчик мой, твой отец грэд». И назвала имя. Скала ещё: «Он хотел увезти меня, и так и не пришел. Не осуждай его. Они тоже не любят полукровок». Потом я его искал…
— Нашел?
— Да. Он не обманывал мать. Он погиб в бою за несколько дней до того, как обещал вернуться за ней. Я знаю, где он похоронен.
— Не вылезут. Вход искать — в двух шагах пройдешь — и не заметишь. На воздуховод этот считай случайно напоролись.