Ребряну выводит целую галерею крестьянских типов. Крестьяне — это пестрая толпа людей умных и простодушных, доверчивых и обозленных, робких и горячих, но всех их объединяет одно: рабское положение, потому что у них нет земли. Они жаждут этой земли, но эта «жажда земли» вовсе не та, которая владела Ионом Гланеташу, потому что для него она была жаждой власти, а для них это жажда жизни. Отчаяние и голод доводят крестьянскую массу до крайнего возбуждения, подогреваемого слухами о «королевской милости», которая якобы, передает землю в крестьянские руки, но только вот помещики этого не хотят. Крестьяне идут к землевладельцам, идут не убивать, не грабить, а требовать землю, требовать справедливости, и только тогда, когда «непогрешимый» помещик Мирон Юга палит из ружья прямо в лицо одному из крестьян, тогда начинается подлинный бунт и всеобщее уничтожение всего ненавистного имения.
Ребряну показывает себя тонким психологом и блестящим мастером, когда, рисуя страшные, бесчеловечные сцены, как, к примеру, «холощение» похотливого Аристиде, обесчестившего не одну девушку в селе, или убийство Мирона Юги, внушает ощущение справедливого возмездия.
Но крестьянское восстание, бунт, слепой и беспощадный, не могло закончиться ничем, кроме поражения. Правительство посылает войска, которые пулями усмиряют восставших. «Не пробил еще тот час, когда возьмет верх правда, сударь, но обязательно должен когда-нибудь пробить, потому как не может быть на свете жизни без правды», — говорит крестьянин Лупу Кирицою. Таков конец трагических событий, а вместе с тем и романа «Восстание».
Тот художественный анализ человеческих характеров, сформировавшихся под воздействием различных социальных условий и классового антагонизма, который дал Ребряну в своем романе, обнаруживал полную гнилость буржуазно-помещичьего строя в Румынии. Чтобы удержаться на той высокой критической позиции, которой достиг писатель как автор «Восстания», ему необходимо было увидеть и понять новую растущую историческую силу — организованный пролетариат. Но этого не дано было Ливиу Ребряну. В 30-е годы в Румынии шла крупная политическая игра: распадались, формировались, «отпочковывались» различные буржуазные партии. Традиционные буржуазные партии: либералы, национал-царанисты, царанисты-демократы, а позднее «железная гвардия» — партия румынских фашистов, — все громогласно выступали за спасение нации, народа, крестьянина. Ребряну оказывается вовлеченным в эту игру. Его осыпают почестями, в 1940 году его торжественно выбирают в Академию, он сближается с реакционным правительством Антонеску. Но одновременно идет необратимый процесс оскудения таланта. Лишившись демократической основы, его творчество мельчает. После «Восстания» Ребряну не создал ни одного произведения, которое хотя бы приближалось к этому роману. Ребряну понимал и тяжело переживал свое творческое бессилие. Незадолго до смерти он записал в дневнике: «Не могу ничего писать. Даже заметок. Чувствую себя словно липшим в мире, выбитым из колеи. Иногда мне кажется, что я прожил слишком долго…»
Логический итог и своему творчеству, и той линии румынской литературы, которая с конца XIX века была связана с крестьянской темой, удалось подвести Михаилу Садовяну. После освобождения страны от фашизма 23 августа 1944 года он становится поборником коренной социальной ломки в стране, утверждения социалистических принципов общежития. Писатель, публицист, общественный и политический деятель сливаются воедино в стремлении и на румынской земле создать государство рабочих и крестьян. Знакомство с Советским Союзом, с жизненными принципами страны социализма вдохновляет его, дает ему новую точку опоры как писателю. Садовяну первый в румынской литературе создает роман о сельскохозяйственном коллективе — «Малая Пэуна». В этом романе много утопичного и наивного, это и понятно, ведь ни одного коллективного хозяйства в Румынии тогда еще не было. Но писатель заглядывал вперед, торопил события. «Я считал, что интересно написать повесть о работе группы людей, тяжело пострадавших во время войны и решивших создать образцовую сельскохозяйственную ферму на пустующих землях на берегу Дуная. Я думаю, что такая повесть была бы сегодня характерна для нашей страны», — так ставил он перед собой задачу, общественную и художественную.