Ломоносову не удалось разработать столь же подробно теорию электрических явлений. По-видимому, эмпирического материала, накопленного к его времени, было явно недостаточно, чтобы построить более или менее стройную теорию. Свои мысли об электрических явлениях Ломоносов высказал в «Слове о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих» (1753). В нем он отрицал наличие какой-либо «электрической жидкости», показал идентичность атмосферного и «искусственного» электричества: «Произведенные через искусство электрические искры, которые к приближающемуся персту с треском выскакивают, суть одного свойства (курсив мой. — Э. К.) с громовыми ударами». В этом «Слове» Ломоносов высказал соображения о причинах возникновения атмосферного электричества.
В физической картине мира, которую в течение всей жизни «строил» Ломоносов, наиболее трудным оказался вопрос о причине всемирного тяготения. Выше упоминалось, что он не мог признать дальнодействия, считая его противоречащим закону сохранения движения. Неприемлемой для него была и картезианская вихревая теория, поэтому пришлось вернуться к идее «тяготитель-ной материи», которая, воздействуя на поверхность составляющих тело частиц, «пригнетает» его к земле. Эта концепция приводила к тому, что вес тела оказывался пропорциональным не его массе, а суммарной площади поверхности частиц, составляющих тело.
Та же «тяготительная материя», устремляясь из мирового пространства к Солнцу, изгибает траекторию движения планет и Земли вкруговую. По Ломоносову, центр земного тяготения меняет свое положение в течение суток, причем одновременно изменяется и сила тяготения. Чтобы это подтвердить, Ломоносов создал «универсальный барометр», способный, как он считал, зафиксировать изменение величины силы тяжести, и подвесил в подвале своего дома на Мойке специальный отвес, отклонения которого должны были показать изменение положения центра тяготения. Ученый был велик и в своем заблуждении: в течение ряда лет он вел и систематически записывал показания барометра и отвеса («центроскопического маятника»), на основе которых написал «Диссертацию о перемене тягости по Земному глобусу». Однако эта диссертация также относится к ненайденным работам Ломоносова.
В физических воззрениях Ломоносова, как уже неоднократно подчеркивалось, важнейшее значение имеют законы сохранения. Ломоносову был известен выдвинутый античными атомистами принцип сохранения количества материи как сохранение общего числа атомов при любых происходящих в природе изменениях. Знал и разделял он картезианский принцип сохранения в мире количества движения.
Объединив эти принципы сохранения материи и движения, Ломоносов сформулировал, по-видимому, первым «всеобщий естественный закон», вначале в письме к Л. Эйлеру от 5 июля 1748 г., а затем в опубликованном на латинском и в переводе Ломоносова — на русском языке «Рассуждении о твердости и жидкости, (1760): «Но как все перемены, в натуре случающиеся, такого состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так, ежли где убудет несколько материи, то умножится в другом месте, сколько часов положит кто на бдение, столько к сну отнимет. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело, движущее своей силой другое, столько же оные у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает».
В 1756 г. Ломоносов повторил опыт Бойля, который в конце XVII в. взвешивал металл до и после прокаливания и установил, что после прокаливания вес металла увеличивается. При этом металл взвешивался до запаивания колбы и после изъятия из нее, а прокаливался в запаянной колбе. В отличие от Бойля Ломоносов, взвесил колбу с запаянным в ней металлом до и после прокаливания и установил, «что славного Роберта Бойла мнение ложно, ибо без пропущения внешнего воздуха вес металла остается в одной мере». Эта запись в отчете о его работе за 1756 г. обычно интерпретируется как экспериментальное подтверждение закона сохранения веса при химических реакциях.
На возникающий при этом вопрос, почему Ломоносов не обнародовал результаты этого эксперимента (они так и остались только в записи), советский историк физики Б. И. Спасский дает, как нам представляется, вполне обоснованный ответ. Он считает, что Ломоносов, не признававший пропорциональности между весом тела и его массой, не мог прийти от закона сохранения материи (ее количество он принимал равным массе) к закону сохранения веса. «Более того, согласно Ломоносову, должна существовать известная трудность в объяснении факта сохранения общего веса при химических реакциях».