небольшие кирпичные особняки и двухэтажные дома. Дворцов здесь не
было, хотя несколько особняков (Ласановы, Рязановы, Егоровы, Фокины –
дальние родственники прадеда и др.) выделялось своей основательностью,
высокими шатровыми («на четыре ската») железными крышами, светлыми
окнами и изящными, веселыми крылечками .
К уральцам присоединились десятки иногородних купцов, российских
мужиков и прочий пестрый люд (мелкие чиновники, торговцы,
ремесленники). С каждым годом их число увеличивалось. « Бойкий,
нахальный народ, – говорили местные жители, – но у них деньги, а нынче
это – сила». Казаки, вынужденные признавать и принимать чужих и
выслушивать их бесполезные речи, в душе презирали и не признавали
пришлых равными себе.
Прадед не хотел ставить дом рядом с «посторонними». Рассчитывал
жить среди настоящих, потомственных уральцев. Но выполнить свое
желание он не смог: власти не нашли в старом городе земли для него. Ее
давно заняли войсковые управления, областные конторы и зажиточные
казаки. И пришлось прадеду согласиться на участок в Форштадте. Не ехать
же к Чагану. Или на Ямы.
38
Новый городской район произвел на прадеда безрадостное
впечатление: низкое место, бывшее когда-то болотом, весной и осенью –
прямо перед будущим домом – разливалась большая лужа, летом
поднималась темная пыль, на улице стоял «тяжелый» воздух, ее проезжая
часть была разбита колесами телег и копытами лошадей. Позже прадеду
пришлось привезти не одну телегу хорошей, «чистой» (как он говорил)
земли, чтобы «поднять двор»: каждый год, в дождливую погоду, его
заливала грязная вода.
Решение строиться и жить в Форштадте прадед принимал
самостоятельно и отказываться от него не хотел. Он ведь не какой-то
пустозвон, у которого «слов - на три воза, а дельного – на рыбью ногу».
Он .никогда не был и не будет болтуном – краснобаем. Свой замысел,
каким бы трудным и сложным он ни был, прадед должен обязательно
выполнить. Самостоятельно, полагаясь лишь на свои силы и терпение да
помощь сына. Конечно, из него пока не ахти какой строитель, но все же
сможет что-то сделать, принести, убрать и пр. Да мало ли дела на
стройке!
4
Сызранская (в советское время – Плясунковская) улица, на которой
прадеду предстояло ставить новый дом, – вторая к востоку от центральной
– Большой. Квартал зажат между широкими улицами – Форштадтской (в
советское время – имени М. Маметовой) и Мостовой, идущими с востока
на запад.
Будущий строитель несколько раз внимательно осмотрел район, где
он будет жить, побывал на соседних стройках и подворьях. Увидел, что в
Форштадте трудно с водой. Казак привык приносить и привозить домой
свежую воду с Урала. На прежнем месте все было просто и легко:
спустишься с ведрами к реке и через несколько минут несешь воду домой.
Впрочем, сам прадед заботился о ней совсем иначе. Каждую неделю он
привозил небольшую кадку, наполненную свежей водой. Быструю
«доставку» двух-трех ведер «уральной» (так говорили казаки) воды иногда
выполняли хозяйка и сын.
В Форштадте вода требовала постоянных серьезных забот и денег.
Урал – далеко. Уважающий себя казак не станет пить воду, привезенную с
Чагана: «Не тот вкус, да и не совсем чистая... Стоячая... Летом цветет».
Значит, теперь за «хорошей» водой придется постоянно ездить целую
версту – на Урал. Или покупать у разъездного торговца, поскольку
«каждый день не навозишься! Других забот не хватает что ли ?»
Позднее отец и сын станут привозить уральную воду только для себя
(т. е. для семьи) обычно накануне праздников: « Но пить-то надо каждый
день.. Да и скот поить... Коровам и лошадям надо ох! как много
39
воды:...Значит, нужен свой колодец, но где взять деньги?» И все же
пришлось через пять лет нанимать самарских мастеров и устанавливать во
дворе колодец, но вода в нем оказалась непривычно жесткой: «не такая
сладкая и мокрая, как уральная.»
Но сначала надо было решить, когда следует переезжать, как
приступать к строительству, сколько придется потратить (прадед умел
считать деньги и не любил транжирить их). Соседи насмешливо смотрели
на то, как суетливо (по их мнению) ведет себя опытный, немолодой казак:
будто что-то взвешивал или примерял в уме, стал редко появляться в