окружающей жизни, нуждается в постоянной помощи. Правда, отец еще
пытался поддерживать порядок в хозяйстве, но работал уже не так быстро
и умело, как раньше.
Родители хотели сохранить привычную жизнь, когда каждый член
семьи хорошо знает свои обязанности и добросовестно, честно выполняет
их. Но давние семейные правила нередко нарушались, а просьбы-
требования отца забывались. Было заметно, что традиционная казачья
семья распадалась под влиянием новой, меняющейся жизни. Старшие
братья, вслед за Иваном, теперь тоже думали о своей будущей судьбе.
Родной дом стал казаться им тесным, неустроенным и неудобным для
личной («отдельной», как говорили казаки) жизни. Особенно
беспокойному, нетерпеливому Поликарпу.
Пробыв около месяца дома, рядом с Лизой, он решил возвратиться в
полк. За годы службы казак настолько привык к кочевой жизни и
постоянной опасности, что с трудом выдерживал спокойную тишину и
семейное благополучие в родном доме. Ни родители, ни жена не сумели
удержать Пилю рядом с собой. Он отправился на юг, к атаману В.
Толстову и пропал на долгие, беспокойные месяцы своей «неприкаянной»
жизни, как говорил его отец.
16
В то «сумасшедшее» время обстановка в городе и крае почти каждую
неделю (если не каждый день) менялась. В начале 1919 г. Войсковое
правительство, потерявшее реальную власть в общине и авторитет среди
61
рядовых казаков, вынуждено было покинуть Уральск. Советская власть
возвратилась вместе с войсками. Слухи об их невиданной жестокости
еще до появления в городе посеяли панику среди местных жителей, и
многие из них (не только известные Горынычи, но и зажиточные
иногородние) поспешно бежали из войсковой столицы вместе с
отступавшими казачьими сотнями.
Торопливо покинули Уральск два брата (вместе с конями и оружием),
хотя им ничто не угрожало: ведь Степан и Илларион уже давно не
служили в полку. Но страх перед большевиками оказался настолько
сильным, что иного “средства спасения” они не видели и не находили, а
«береженого и Бог бережет».
Единственным защитником и хранителем дома оставался Иван,
человек мирной, рабочей профессии, который вряд ли мог привлечь
внимание новых властей и их защитников. Надеяться на отца было
бесполезно: теряющий зрение, заметно ослабевший, не разбирающийся в
происходящем, он не мог защитить семью, как и младшие братья.
Накануне вынужденного своего ухода из города братья решили
припрятать часть семейного «богатства». Сложили шубы, праздничные
костюмы, сарафаны, сапоги, посуду и несколько колец в большой сундук,
окованный «золотым» железом, и поставили его в большую навозную кучу
на заднем дворе.
Это странное, на первый взгляд, решение спасло дом и хозяйство от
полного разграбления.
Казачьи войска, руководимые атаманом В. Толстовым, в мае взяли
город в кольцо и несколько раз предпринимали попытку освободить его от
«чужой» власти. Но преодолеть оборону защитников «красного» Уральска
не удалось. Казаки отступили на юг.
В июле в город вошли части Чапаева. Их появление было встречено
местными старожилами с чувством тщательно скрываемых страха и
ненависти. Казаки не ждали справедливости и добра от борцов за новую
власть. Красные чувствовали себя хозяевами в покоренном Уральске,
бесстрашными победителями – завоевателями враждебного города. Но, на
самом деле, они были временщиками, которым безразлично будущее
«вражеского»
населенного
пункта,
жестокими
карателями,
организовавшими настоящую охоту на казаков (было арестовано свыше
600 человек, среди них – более 20 офицеров) и расстрелы пленных (даже
добровольно перешедших на сторону красных). В руки комиссаров попала
большая добыча (около 800 тысяч пудов зерна и 50 тысяч пудов мяса).
Неожиданное богатство через несколько недель было отправлено в
Москву и Петроград.
Чапаевцы побывали в каждом приличном доме, провели там обыски и
аресты, нередко, «случайно» уносили как военные трофеи хозяйские вещи
62
и продукты. Пришли «освободители» и в наш дом, где их встретили
пожилой отец, женщины и дети-подростки (Иван спрятался).
«Победители» искали ценное, но у нас ничего не нашли. Недовольные,
обиженные пустой тратой своего времени, они прихватили с собой