говоришь), – крепче спишь». Но однажды признался, что ловить рыбу на
Урале артельщикам запретили. И его хорошее знание славного Яика
Горыныча им не пригодилось. Рыбаки были вынуждены трудиться на
небольших реках и озерах.
За долгие месяцы скитаний по просторам степного края с новыми
товарищами у отца не раз случались большие и малые неприятности:
зимой (на Челкаре) льдину, на которой работали рыбаки, унесло ветром
далеко от берега, и им пришлось решать, как спастись и не потерять
«орудие своего производства»; весной рыболовы нередко проваливались в
холодные омуты; осенью сети цеплялись за упавшие на дно озер и рек
деревья и коряги, и тогда молодые артельщики становились водолазами –
ныряльщиками.
Жители поселков, расположенных рядом с водой, обычно
неприветливо встречали городских рыбаков: «Не наши. Чужие. Бесстыжие
жулики. Берут то, что не они сберегли.» Артельщики не только
выслушивали брань и угрозы, но и становились участниками скандальных
споров и серьезных ссор, едва не превращавшихся в драки. Отец не
принимал участия в шумных сходках. Ему отводилась роль «миротворца»,
«делового посредника» и «активного защитника общей справедливости».
Стараясь быть убедительным, он говорил: «Мы разве берем у вас что-
нибудь? Ведь вы сами тоже ловите рыбу. Слава Богу, пока ее всем хватает.
Мы такие же рыбаки, как и ваши. И какой спрос с нас? Почему шумите ?».
89
Позже, вспоминая время «хождений» по родному краю, отец
признавался, что именно тогда он по-настоящему познакомился со
многими реками (Барбастау, Солянка, Узени) и озерами (Черхал, Сакрыл,
Балыкты и др.). Впервые как рыбак побывал на Индере, большом соленом
озере на зауральной стороне. Оно запомнилось отцу не только богатой
добычей, но и причудливыми берегами с острыми вершинами, среди
которых выделялась Красная Гора (Кызыл-Тау), извилистыми долинами,
загадочными «дырами» (провалами) в почве. И, конечно, лечебными
источниками. С ними отцу пришлось ближе и серьезнее познакомиться
через два года, когда, заболев рожистым воспалением кожи, он вынужден
был отправиться на Индер не ради ловли рыбы, а с совсем иной целью.
Тогда он побывал на самом крупном источнике Аще-Булаке.
Работа в рыболовецкой артели помогла отцу лучше узнать и людей,
живущих в небольших поселках и аулах. Он стал легче и свободнее, чем
раньше, понимать казахский язык, что значительно облегчило ему общение
с жителями разных районов степного края... В 30-е годы, отправляясь в
грузом на Бухарскую сторону, отец чувствовал себя полностью
подготовленным к тем трудностям, которые могли встретить его в дороге.
Рыбацкая «эпопея», длившаяся около года, позволила отцу поправить
свое хозяйство. Но он знал, что в одиночку не сможет навести настоящий
порядок в доме и обеспечить семье спокойную жизнь. Ему был нужен ( как
он не раз говорил) работающий помощник.
ТРЕТЬЕ КРАТКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Шура – старший ребенок в нашей семье...Родилась она весной 18-го
года, когда на казачьем Урале разгоралась гражданская война...
Единственная дочь у моих родителей. Ее судьба сложилась совсем иначе,
чем у братьев. Трудно, печально. Вопреки ее желаниям...
С ранних лет, и дома, и на бахче, Шура опекала братьев: беспокоилась
об их спокойствии, одевала, кормила, развлекала, участвовала в их играх.
И всегда работала, особенно напряженно в летние месяцы, когда вместе с
мамой уезжала из города , чтобы ухаживать за картошкой, арбузами,
дынями и пр. Рабочий день у сестры, как и у мамы, начинался почти сразу
после восхода солнца и прекращался лишь тогда, когда «дневное светило»
приближалось к закату – с короткими перерывами на отдых («в тенечке») и
обед. Бахчевное дело обладало одной тяжелой особенностью: оно никогда
не заканчивалось. От жары болела голова, от яркого солнца слезились
глаза, болела спина, так как приходилось постоянно нагибаться над
спутанными плетьми растений, собирать вороняжку, таскать большое
ведро с водой, кормить и поить корову.. Иногда – искать ее. Буренка могла
уйти далеко от бахчи и Шуре надо было пройти по бездорожью не один
90
километр, чтобы отыскать нашу Буренку. Сестра часто чувствовала острую
боль в левом плече, – особенно острую, когда она поднимала или
переносила что-то тяжелое.