этого переворота в моей жизни 49.
Я танцевала, когда Мишель приехал; как стукнуло
мне в сердце, когда он прошел мимо меня и... не
заметил меня! Я не хотела верить своим глазам и по
думала, что он действительно проглядел меня. Кончив
танцевать, я села на самое видное место и стала по
жирать его глазами, он и не смотрит в мою сторону;
глаза наши встретились, я у л ы б н у л а с ь , — он отворотил
ся. Что было со мной, я не знаю и не могу передать
всей горечи моих ощущений; голова пошла кругом,
сердце замерло, в ушах зашумело, я предчувствовала
что-то недоброе, я готова была заплакать, но толпа
окружала меня, музыка гремела, зала блистала огнем,
нарядами, все казались веселыми, счастливыми... Вот
тут-то в первый раз поняла я, как тяжело притворять
ся и стараться сохранить беспечно-равнодушный вид;
однако же, это мне удалось, но, боже мой, чего мне
стоило это притворство! Не всех я успела обмануть;
я на несколько минут ушла в уборную, чтоб там сво
бодно вздохнуть; за мной последовали мои милые баль
ные приятельницы, Лиза Б. и Сашенька Ж.
— Что с тобой? Что с вами обоими сделалось? —
приставали они ко мне.
— Не з н а ю , — отвечала я и зарыдала перед ними.
— Я улажу все д е л о , — сказала Сашенька.
128
— И я буду о том же с т а р а т ь с я , — подхватила Лиза.
И в самом деле, в мазурке они беспрестанно под
водили ко мне Мишеля. Особливо ценила я эту жертву
со стороны Лизы. Она сама страстно любила Лермон
това, однако же уступала мне свою очередь протанце
вать с ним, не принимала передо мною торжествую
щего вида, но сочувствовала моему отчаянию и просила
прощения за то, что в этот вечер он за ней ухаживал
более, чем за д р у г и м и , — она поневоле сделалась моей
соперницей. Зато теперь, когда бедная Лиза сгубила
себя для него, потеряна для родных и для света, как
бы я была счастлива, если бы мне привелось случайно
ее встретить, пожать ей руку, показать ей мое живейшее
участие не в одном разочаровании, но в истинном бед
ствии. Бедная Лиза! Не было у нее довольно силы
характера, чтобы противостоять ему — и она погибла.
Когда в фигуре названий Лермонтов подошел ко
мне с двумя товарищами и, зло улыбаясь и холодно
смотря на меня, сказал: «Haine, mépris et vengeance» *, —
я, конечно, выбрала vengeance, как благороднейшее из
этих ужасных чувств.
— Вы несправедливы и ж е с т о к и , — сказала я ему.
— Я теперь такой же, как был всегда.
— Неужели вы всегда меня ненавидели, презирали?
За что вам мстить мне?
— Вы ошибаетесь, я не переменился, да и к чему
было меняться; напыщенные роли тяжелы и не под
силу мне; я действовал откровенно, но вы так охраня
емы родными, так недоступны, так изучили теорию
любить с их дозволения,что мне нечего делать, когда
меня не принимают.
— Неужели вы сомневаетесь в моей любви?
— Благодарю за такую любовь!
Он довел меня до места и, кланяясь, шепнул мне:
— Но лишний пленник вам дороже!
В мою очередь я подвела ему двух дам и сказала:
«Pardon, dévouement, résignation» **.
Он выбрал résignation, т. е. меня и, язвительно
улыбаясь, сказал:
— Как скоро вы покоряетесь судьбе, вы будете
очень счастливы!
— Мишель, не мучьте меня, скажите прямо, за что
вы сердитесь?
* Ненависть, презрение и месть ( фр.) .
** Прощение, преданность, смирение ( фр.) .
5 Лермонтов в восп. совр.
129
— Имею ли я право сердиться на вас? Я доволен
всем и всеми и даже благодарен вам; за все благодарен.
Он уж больше не говорил со мной в этот вечер.
Я не могу дать и малейшего понятия о тогдашних моих
страданиях; в один миг я утратила все, и утратила так
неожиданно, так незаслуженно! Он знал, как глубоко,
как горячо я его любила; к чему же мучить меня не
доверием, упрекать в кокетстве? Не по его ли советам
я действовала, поссорясь с Л<опу>хиным? С той самой
минуты, как сердце мое отдалось Мишелю, я жила им
одним или воспоминанием о нем, все вокруг меня сияло
в его присутствии и меркло без него.
В эту грустную ночь я не могла ни на минуту
сомкнуть глаз. Я истощила все средства, чтоб найти
причины его перемены, его раздражительности, — и не