под инициалами Н. Ф. И.; ей адресованы многие стихи Лермонтова.
Разыскания И. Л. Андроникова открыли это имя. В статье «Лермон
тов и Н. Ф. И.» исследователь опубликовал рассказ Н. С. Маклаковой,
внучки Н. Ф. Ивановой: «Что Михаил Юрьевич Лермонтов был
влюблен в мою бабушку — Наталью Федоровну Обрескову, урож
денную Иванову, я неоднократно слышала от моей матери Натальи
Николаевны и еще чаще от ее брата Дмитрия Николаевича и его
жены. У нас в семье известно, что у Натальи Федоровны хранилась
шкатулка с письмами М. Ю. Лермонтова и его посвященными ей
стихами и что все это было сожжено из ревности ее мужем Николаем
Михайловичем Обресковым. Со слов матери знаю, что Лермонтов
1 См. работы: Б р о д с к и й Н. Л. Лермонтов-студент и его
товарищи. — В кн.: «Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова». М.,
1941, с. 40—76; М а й с к и й Ф. Ф. Юность Лермонтова (Новые
материалы о пребывании Лермонтова в Благородном пансионе). —
В кн.: «Труды Воронежского университета», т. XIV, вып. II. Воронеж,
1947, с. 185—259; Л e в и т Т. Литературная среда Лермонтова
в Московском благородном пансионе. — Литературное наследство,
т. 45—46. М., 1948, с. 225—254.
14
и после замужества Натальи Федоровны продолжал бывать в ее доме.
Это и послужило причиной гибели шкатулки. Слышала также, что
драма Лермонтова «Странный человек» относится к его знакомству
с Н. Ф. Ивановой» 1.
Загадка «Н. Ф. И.» заслонила на некоторое время внимание
к самому сильному чувству Лермонтова: ведь бесспорно, что осо
бенно глубокий след в жизни и творчестве поэта оставила Варвара
Александровна Лопухина; ей посвящен ряд стихотворений, поэма
«Демон», послание «Валерик». А. П. Шан-Гирей писал, что Лермон
тов-студент был страстно влюблен «в молоденькую, милую, умную,
как день, и в полном смысле восхитительную В. А. Лопухину; это
была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени
симпатичная. <...> Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но
истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти
своей, несмотря на некоторые последующие увлечения...».
«Последующие увлечения» лишь на краткое время заглушали
в душе поэта большое чувство к Лопухиной. Незадолго до своей
гибели он писал:
Но я вас помню — да и точно,
Я вас никак забыть не мог!
Во-первых, потому, что много
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил;
Потом в раскаянье бесплодном
Влачил я цепь тяжелых лет;
И размышлением холодным
Убил последний жизни цвет.
С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, п о э з и ю , — но вас
Забыть мне было невозможно.
4
Переезд в Петербург в августе 1832 года круто изменил жизнь
Лермонтова. Оборвались дружеские московские связи, оборвались
отношения с Лопухиной.
Отказ администрации Петербургского университета зачесть
ему экзамены, сданные в Московском университете, и ряд других
причин побудили Лермонтова отказаться от продолжения универси
тетского образования. Он поступает в Школу гвардейских под
прапорщиков и кавалерийских юнкеров.
Годы, проведенные поэтом в юнкерской школе, отражены
в воспоминаниях А. М. Меринского, А. М. Миклашевского, Н. С. Мар
тынова, В. В. Боборыкина, H. Н. Манвелова. Эти мемуары богаты
1 А н д р о н и к о в И р а к л и й . Лермонтов. М., 1951, с. 19.
15
подробностями жизни Лермонтова в стенах юнкерской школы.
Однако они не отвечают на вопрос, почему поэт называл «ужасными»
годы своего пребывания в юнкерской школе. Между тем, не ответив
на этот вопрос, невозможно понять, какое воздействие оказали
на Лермонтова нравы этого военного заведения, типичной казармы
николаевского царствования.
При всей достоверности воспоминаний, относящихся к пре
быванию Лермонтова в юнкерской школе, они страдают весьма
существенным недостатком: мемуаристы идеализируют порядки,
царившие в этом военном учебном заведении. Юнкерская школа
в эти годы была в ведении великого князя Михаила Павловича,
который превыше всего почитал муштру. Постоянные аресты вос
питанников и выговоры начальству школы вызывались малейшими
нарушениями дисциплины.
Ценным подспорьем для изучения быта юнкерской школы
служат воспоминания И. В. Анненкова «Несколько слов о старой