-Эээ... - обычно в таких ситуациях бравая генеральша давала солдату отеческого подзатыльника и говорила "Так иди и хорошенько отжарь эту сучку!" - Хорошо! Счастья вам!
-Спасибо! - нет, интерес ей точно почудился.
Повисла тишина. Ниал уже отчаялась что - то сотворить с вышивкой, поэтому просто чистила ногти.
-Ниал! - внезапно позвала сестрица.
-Да? - сперва генеральша не смогла определить, был ли это голос сестрички или же она просто ненароком наступила накаую - нибудь мелкую тварь.
- Сегодня ночью будет инициация Кары?
-Да! - Ниал с радостью оторвалась от ненавистных пялец - Эта коз...эээ... ее величество приказала провести церемонию ночью, чтобы на следующее утро наша сестра
благополучно отбыла на церемонию своего бракосочетания.
Когда речь заходила о Менархее, кронпринцесса всегда отвечала в стиле боевых рапортов. Так было проще не материться.
-Ясно. - Леен кротко кивнула и наградила тканевую розочку парой новых штришков. - Спасибо тебе!
-За что? - Ниал уже отчаялась вышить хоть что - то путное на своей тряпке и просто тыкала в нее иголкой с синими нитками, чтобы вышить небо. По ее задумке, цветочек находился на природе. Сорвать и растоптать несчастное растеньице было бы гораздо гуманнее.
-За то, что мы так хорошо поговорили! - принцесса блаженно улыбнулась, ставя на ткани закрепку.
У бравого генерала не нашлось слов.
Касле Торпера
Покои Лулле
Комната кружилась перед глазами танцем пьяных бабочек.
Они порхали по стенками и перебиралась на пол.
Кронпринц тщетно пытался собрать глазки в кучку и определиться, что он вообще будет делать в этой жизни и, что самое интересное, как он опять попал в этот розовый ад?
Лулле огляделся.
Комнатка сохранила свой тошнотворный цвет, из-за чего кронпринц сделал вывод, что он до сих пор еще жив, ибо в чертогах Маскула, как он считал, такой мерзости быть просто не должно, иначе покровитель Шушораны и сам должен быть этаким конфетным мальчиком, на каблучках и в платьице.
Кронпринц повел рукой по лицу, отгоняя вставший перед глазами образ.
Женственный Маскул упорно не желал покидать растравленное волнением воображение и принялся подпиливать ноготки собственным мечом.
И все это - в окружении этих ужасных, тошнотворных, поросячьих стенах. Хоть ты сам становись и перекрашивай, честное слово.
Заляпанная темно - синей кровью одежда валялась рядом. Прачки, похоже, стирали только для жительниц Торперы, к мужчинам они относились также как и их повелительница.
Точно, тварь - мысли художника работали по принципу ассоциации. Правительница Триады Фригг неизменно ассоциировалась у него со злобным и противным монстром.
Тварь, он...убил ее? - принц со смесью восторга и ужаса посмотрел на свои руки, словно увидел их впервые. Вот бы папенька его увидел, или же Рене.
Пробужденная память тотчас издевательски расхохоталась и приступила к своим непосредственным обязанностям, а именно - макать его головой в дерьмо.
Он вспомнил свое позорное даже не бегство, а скорее - жалкую попытку мимикрировать под речные камни. И все - таки как же он спасся? Или тварь, как частенько предполагал дорогой папенька, решила не жрать его из жалости?
Тварь...Точно, там же была девушка. Ассоциации решили не париться и поставили неведомую красотку в один ряд с милой тешенькой. Хотя в отличие от дорогой маменьки...
От перспективы когда - нибудь назвать Менархею "мамой" он содрогнулся. Никогда. Даже в шутку. Даже на смертном одре. Даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Его же спасительница была настоящей красавицей . Принц мечтательно загляделся в розовый конопатый потолок.
- Столовое серебро волос, красное вино губ и маринованные твидоранские скаты вместо глаз... - так похоже ему надо подкрепиться.
На столе потомка великого Маскула поджидала краюха хлеба и стакан воды. Чья - то шаловливая ручка уже успела положить ломоть на стакан, а рядом зажечь погребальный фонарик. Да, ему здесь однозначно были рады.
Кронпринц никогда не страдал никакими глупыми суевериями .Он еще с детства обожал все потустороннее, мистическое и оккультное...Но после того как его нашли в оной из ниш криофонда, в состоянии близком к стазису, он понял что в жизни было еще много не менее увлекательных занятий помимо того, чтобы хоронить себя заживо.
Кронпринц надкусил краюху, привычно возвращаясь в ту кучку дерьма, что называлось его жизнью.
О красавице даже не стоило и думать. Свободный художник прекрасно помнил, как сверкнули ее глаза, когда над ней распростерло крылья полупрозрачное страшилище.
О гидах Лулле знал ровно столько, сколько любой житель Триады Куллов и все это выражалось одной простой фразой:
-Это просто п...ец!
Эти твари жили не у каждой женщины, из чего художник сделал вывод, что ему посчастливилось нарваться на кого - то из старших фриггских дам.
Интересно, что она забыла в лесу. Все встреченные им в замке дамочки боялись лишний раз ступить на непокрытый ковром пол.
Но все- таки какая же она красивая - тоненькая фигура, огромные глазищи, эх - принц задумчиво уставился в окно. Поросячьи шторки сочувственно качнули ему градинами.
Раскатал губу, его удел - сонная амеба которая не то что в лес, даже из кровати не может вылезти.
Реальность действительно била по голове очень и очень больно
Триада Фригг
Касле Торпера, священный алтарь
Дочернее уважение...
Нет ничего более прекрасного и почтительного...
Дочь никогда не скажет матери дурного слова поперек, да что там слова - она и взгляда то не поднимает без разрешения родимой маменьки, да что там взгляда...
В представлении Менархеи идеальная дочь должна была обладать всеми качествами слуги - андроида - тихонечко убирать мусор, а когда настанет время - переодеться и отправиться на репликацию, тьфу то есть на свадьбу
-У нас мало времени! - королева недовольно влетела в двери. Вернее попыталась.
Замок строили во времена самой Великой Фригги, которая, если верить мифам, могла неделями обходиться без еды и питья.
Великая мать подобной ерундой не страдала. Зад ее величества застрял в дверном проеме, а широкое платье еще более усугубило ситуацию.
Именно сейчас матушка поняла, что эти три паскуды не могли быть ее дочерьми просто по определению.
Старшенькая, как всегда, демонстративно отвернулась с сделала лицо лопатой. Она не позволила себе ни проронить не единого смешочка ни даже растянуть лицо в улыбке.