— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Марья Степановна. — Ты ж у нас ударница. Норму каждый день перевыполняешь. Так что ничего страшного не случится, если на полчасика отойдешь. А я бригадиру скажу, что ты мне должна документы подписать…
В тихом кабинете, заваленном бумагами, счётами и полуживыми арифмометрами, Света чуть успокоилась. Марья Степановна, поглядывая на притихшую гостью, включила электрический самовар, достала из сейфа стеклянную салатницу с конфетами, вынула из ящика стола надорванную пачку грузинского чая. Спросила:
— Тебе покрепче или как?
— Или как. — Света попыталась улыбнуться.
Старая радиоточка что-то едва слышно шептала — кажется, гость заводской студии докладывал об очередных успехах предприятия.
— Ну, садись и рассказывай. — Хозяйка поставила перед гостьей фарфоровую чашку на блюдце, плеснула горячей заварки из пузатого чайника, расписанного под гжель, добавила кипятку.
Света хотела взять конфету и потянулась к салатнице, но, решив вдруг, что это будет некультурно, отдернула руку.
— Да ты не стесняйся, бери, — разрешила Марья Степановна. — У меня еще пирожки есть, домашние, с капустой. Будешь?
— Неа. Спасибо. Я не голодна.
— А я буду…
Минут пять они сидели тихо, прихлебывая обжигающий чай, с интересом поглядывая друг на друга.
— И как же его зовут? — спросила бухгалтер, отламывая кусочек пирога.
— Да их двое, — сказала Света и, смутившись, что её неправильно истолкуют, заторопилась:
— Мне поручение дали на собрании. Исправить их. А я не могу. Они не слушаются. Издеваются только, смеются. Вчера опять опоздали. Сегодня в обед пиво пили. С воблой! — Голос Светы обиженно зазвенел, нижняя губка её задрожала. — Я им говорила, нельзя, а они всё дразнятся! Пошли, говорят, Светка, с нами пиво пить. С раками! Понимаете?! Сраками!
Марья Степановна хмыкнула.
— Это кто ж такие? Федька, что ли, Комолов? И Захар?
— Да!
— Ну, знаю. Известные оболтусы. Только почему тебя к ним приставили?
— Да я сама вызвалась! На собрании их так чехвостили, а они такие грустные стояли, что мне их жалко стало. Я и заступилась.
— Ох, — покачала головой Марья Степановна. — Грустные они стояли, потому что им похмелиться надо было. Вот почему.
— Ну они же хорошие ребята! Я же разговаривала с ними! Они согласились, чтобы я им помогла!
— Конечно. Им так веселей.
— И что мне теперь делать? У меня комсомольское поручение! А если я совсем его провалю? Если мне в личное дело запишут? Три дня тому назад к ним двоим из милиции приходили! Я же как увидела, так и обмерла! Думала, натворили чего, украли или подрались. А я же их на поруки взяла!..
— Ну тихо-тихо, успокойся… На-ка еще конфетку съешь…
Они просидели едва не до конца смены. Сидели бы и дольше, если бы не девичья совесть.
— Ой, мне же работать надо! — спохватилась Света, взглянув на часики «Слава». — И станок успеть убрать перед сменщиком!
— Ладно, лети, егоза, — одобрила Марья Степановна, собирая бумажные фантики. — А как беде твоей помочь — я знаю…
Света, уже было юркнувшая в дверь, замерла на пороге и обернулась:
— Что?
— Есть у меня знакомая… Она поможет, если захочет. Я давно её навестить собиралась, а теперь и повод есть. Расскажу ей о двух твоих проблемах, послушаю, что она скажет.
— Она педагог? — Девичьи глаза аж засветились.
— Женщина с большим опытом, — многозначительно подтвердила Марья Степановна. — К ней, насколько я знаю, даже товарищи из райкома обращаются.
— Ой, спасибо вам преогромное! — обрадовано пискнула Света и выбежала в коридор…
Марья Степановна подождала, пока стихнет частый стук девичьих каблучков, потом вздохнула, подошла к стулу, где сидела гостья, и аккуратно сняла с его спинки тонкий светлый волос…
Через два дня Марья Степановна нашла Свету в цехе. Девушка, убрав длинные волосы под берет, стояла у токарного станка и микрометром вымеряла что-то на выточенной детали. Рядом с ней переминались с ноги на ногу разухабистые подопечные — Федька Комолов и Захар Кочергин.
— Ну чо ты меришь? Чо меришь? — ныл худой и долговязый как дрын Федька. — Нормально всё, я ж проверял.
— Запорол, — сурово отвечала Света. — Сам посмотри.
— Да я смотрю. Нормально всё. Чо ты придираешься? Сейчас Михалычу пожалуюсь!
— Да она измерять не умеет, — заступился за друга чернявый Захар. Он подергал себя за чуб, посмотрел в окно, зевнул. — Свет, да хватит тебе уже. Нормальная фаска, в допуски укладывается. Пошли лучше сейчас пиво с нами пить!