— Ну нет, — ответил ходжа Насреддин, — либо ты отдаешь мне все вещи, либо я не отстану от тебя.
— Похоже, ты еще больший вор, чем я! — воскликнул воришка. — Но, скажи на милость, почему ты молчал, когда я собирал все твои вещи?
— Я никогда не мешаю работать другим.
Вору пришлось бросить на землю все краденые вещи. У него даже глаза увлажнились, так как он вынес из других домов немало красивых вещей. Он сказал:
— Такого человека, как ты, я не встречал в своей жизни… и, если я приглашу тебя в свой дом… наверное, ты станешь хозяином, а я твоим слугой. У меня есть жена…
— Не вижу в этом никакой проблемы. Можем поделиться всем. Ведь мы — партнеры. Не упускай возможности заполучить в сообщники такого мудрого человека.
Но вор удрал, оставив все вещи.
Если умирает мастер, он просто меняет свой дом. Нет даже и тени печали, напротив, он ждет с большим интересом, когда неведомое отворит перед ним свои двери. В этом теле он прожил достаточно долго — семьдесят лет, восемьдесят лет… пришло время сменить его. Тело стареет, оно все хуже и хуже функционирует. Пришло время обзавестись новым телом.
Мастер нисколько не опечален фактом своей скорой смерти. Он умирает с достоинством и спокойствием — умирает, как и жил. Он жил в безмолвии, в красоте — его смерть благословенна.
Ма-цзы прожил в Цзянси пятьдесят лет и умер в возрасте восьмидесяти лет.
Послушайте хайку:
Долины и горы
покрылись снегом —
ничего не осталось.
Хайку — особая форма поэзии, существующая только в Японии. Всего в нескольких словах заключен глубокий смысл. Красота хайку в том, что это сжатая философия дзэн. То, что нельзя выразить прозой, подчас можно передать стихами. Долины и горы покрылись снегом — ничего не осталось.
Поэт изображает свое собственное существование. Все пропало, он и сам исчез в просторах Вселенной, позади — нет ничего.
Маниша спрашивает:
Наш любимый Мастер!
На протяжении последних недель, когда Ты произносил «пустота», «пустое сердце» или «пустое зеркало», во мне как будто щелкал спусковой крючок — напоминание, не просто будоражащее мой ум, но прорывающееся прямо в мое пространство пустоты.
Я помню, как Ты сказал, что просветление невозможно ни «ненавидеть», ни «любить». Можно ли любить пространство пустоты?
Нет, Маниша, если ты любишь пространство пустоты, ты никогда не станешь пустым. Ты останешься отчужденным. Пустота станет объектом любви, но останешься и ты, влюбленный в пустоту. Медитация направлена на то, что ты должен исчезнуть. Исчезнув, ты не можешь сказать: «Я люблю пустоту». В твоем исчезновении нет любви. Это не твоя любовь, а универсальное явление — внезапное расцветание в пустоте, наполнение пустоты ароматом любви, сострадания и правды.
Здесь нет ничего твоего. Тебя больше нет. Ты растворяешься в просторах бытия. Тебя должно не стать — тогда это пустота. И в этой пустоте расцветают цветы — много роз и много лотосов. Много любви и много сострадания, и много красоты, много правды; все это великолепно и все это прекрасно, и все великолепие возникает само собой. Но ты не владеешь всем этим. Собственно говоря, ты всегда был барьером, из-за тебя эта пустота не могла проявиться. Но сейчас, когда тебя уже нет, пустота проявляется спонтанно, и она расцветает тысячью цветами.
Настало время Сардара Гурудаяла Сингха.
Троих малышей везут на тележках по супермаркету, где их матери делают покупки.
— Господи, — жалобно говорит малыш Гильберт, увидев, как его мать потянулась за детской едой в консервах, — я ненавижу эту гадость!
— О нет! — захныкала крошка Салли, видя, как ее мать кладет шпинат в тележку. — Хуже этого не придумаешь!
— Господи Иисусе! — кричит маленький Борис, завидев, как его мать вступила в оживленную беседу с одним из своих дружков у стойки с алкогольными напитками. — Вам, ребята, грех жаловаться. Моя мать будит меня в четыре утра и засовывает мне в рот холодную сиську, от которой несет сигаретами и дешевым бренди!
Малыш Эрни гуляет по парку с матерью. Вдруг он видит, как навстречу идет большая беременная женщина.
— Мама, скажи, пожалуйста, как у этой женщины вырос такой большой живот?
Мать Эрни слегка краснеет, но тут же находит что сказать:
— Понимаешь, голубчик, она стала такой оттого, что ела слишком много шоколада.