Гиперболически описывается не только богатырский конь молодого героя, но и конь его отца, старого Маадай-Кара. Причем описание это по традиции дается также подробно и также призвано показать великую силу и богатырскую мощь Маадай-Кара, хотя ко времени описываемых событий он уже беспомощный старик. Гиперболизация используется также при описании одежды и вооружения богатыря, причем здесь она носит по преимуществу количественные признаки: штаны богатыря имеют «шестьдесят две пуговицы», серебряные пуговицы дохи сияют как «семьдесят два солнца», богатырь имеет «шестидесятисаженную белую саблю», «белый самострел с шестьюдесятью мушками», «железный лук с семьюдесятью зарубками».
Эпитеты, рисующие богатырскую одежду и вооружение, не очень разнообразны; здесь (как и для сравнения) привлекаются в основном солнце, луна, звезда, железо, бронза, серебро, золото: солнечная доха, золотые сапоги, «с солнцеподобной звездой бронзово-золотой пояс», бронзовые (и золотые) рукавицы, железный лук и т. д.
Кстати, в «Маадай-Кара» встречаем полный перечень богатырского вооружения героев алтайского эпоса: лук со стрелами, сабля, копье, меч, пика. Кроме того, богатырь обычно имеет нож, панцирь, колотушку.
В сказании дано описание внешнего вида обоих богатырей: старого—Маадай-Кара и молодого — Когюдей-Мергена. Причем портреты обоих богатырей очень схожи между собой.
Вот, например, как выглядит старый (уже немощный) богатырь Маадай-Кара:
А вот портрет молодого героя Когюдей-Мергена:
Как видим, в описании внешнего вида обоих богатырей существенной разницы нет. В алтайских народных сказаниях есть свои устоявшиеся «представления о богатырском облике. Но каждый сказитель имеет свой арсенал средств для изображения богатырской мощи и богатырского вида. Поэтому один и тот же сказитель даже богатырей разных сказаний показывает одинаковым образом: положительные богатыри одного сказания по своему внешнему облику схожи с положительными богатырями другого сказания (или даже всех остальных, записанных от данного сказителя), отрицательные—с отрицательными. Разница может быть лишь в некоторых деталях, что часто происходит в результате забвения их сказителями, пропусков или сознательных сокращений. Иногда во время исполнения сказитель может ввести отдельные детали, подсказанные вдохновением. Но все это не затрагивает существа сложившегося в сознании сказителя богатырского облика.
Например, портрет Когюдей-Мергена сказитель, как мы видели, начинает с общего облика богатыря («Светлолунное лицо его, как золото, сверкало... как серебро, сияло»). Этого нет в описании Маадай-Кара. Лицо старого богатыря, да еще удрученного сознанием своей слабости перед лицом врага, не должно блистать и сверкать, и сказитель при описании Маадай-Кара опускает из «своего запаса» эти эпитеты, характеризующие облик молодого богатыря, и прямо приступает к перечню отдельных черт, составляющих лицо богатыря вообще, готового во всякую минуту выступить в защиту правды, вступить в бой с обидчиком и победить его в жестокой схватке. И тут оказывается, что и молодой и старый богатыри имеют, по сути дела, одинаковый вид. У обоих богатырей ресницы как «северный лес», у обоих черные, как урочище, бороды. В этом плане примечательно то, что у старого богатыря борода не седая, а именно черная, как и у молодого. И нос, и глаза (как «синие звезды») описаны у них, в общем, одинаково. Говорится, что у молодого Когюдей-Мергена глаза «подобно синим звездам» сияли, а язык его — «как огненное пламя». Указание, что глаза «сияли», что язык его «как огненное пламя», опушено в описании старого Маадай-Кара. Возможно, что и здесь сказителю показалось неловко придать старому богатырю сияющие глаза и как «огненное пламя» язык. Но характерно, что сказитель только опускает, а не вводит новые краски.