Во второй части повествования расхождений в сюжетах и мотивах значительно больше. В первой и второй записях есть большой эпизод, которого нет в третьей записи. Это рассказ о преодолении Когюдей-Мергеном во время поездки за невестой, перед встречей с семью богатырями, трех препятствий:
Третья запись во второй части значительно полнее первых двух записей, в которых отсутствуют такие эпизоды, как единоборство Поднимающего Гору с Тенек-Бёкё (в третьей записи—стк. 6364—6405), встреча Прыгуна с коварной Дьебелек (стк. 6494—6551); нет в них и перечня богатырей-соперников, которые пинали скалу (стк. 6622—6640). В первой записи нет рассказа о выполнении Когюдей-Мергеном трудных заданий Ай-Каана (стк. 0944—7176).
Третья запись за счет этих и других сюжетов и эпизодов намного расширилась. Кроме того, следует отметить, что эта часть повествования (о женитьбе богатыря), как и в других алтайских героических сказаниях[145], оказалась менее устойчивой и более подверженной изменениям.
Последняя часть сказания (о поездке богатыря в подземный мир и победе над Эрликом) по своему сюжету во всех трех записях совпадает, за исключением одного случая: в третьей записи убраны явно осовремененные сказителем сцены мух землепашцев и кузнецов в подземном мире.
Сопоставляя язык всех трех записей, мы видим, что каждый эпизод, каждая картина описываются словами и фразами, которые остаются почти неизменными, постоянными, если не считать небольших синтаксических вариаций. То же самое нужно сказать и о диалогах. И все же сказитель часто описание одного и того же явлении или предмета в одном случае дает кратко, в другом — значительно расширяет его. Это видно хотя бы на примере разницы количества строк в описании стойбища Маадай-Кара (18 — в первой записи, 41 — во второй, 48 — в третьей). Таких примеров можно привести много. Они показывают, что в исполнении сказания всегда наличествует значительная доля импровизации в пределах тех традиционных поэтических формул, которыми сказитель овладел. Наряду с этим, как уже отмечалось выше, сказитель часто привносит от себя новые слова и выражении. Например, в первых двух записях в описании сходящихся и расходящихся скал не было сравнения их с бодающимися быками («Как два бодающихся быка», стк. 3092). Оно появилось уже позже. В рассказе о пребывании Когюдей-Meргена (в образе Тастаракая) у семи лам в третьей записи появилось много комического в диалогах и в описании его поступков. Подобных примеров также можно привести много.
То же самое издавна наблюдалось и у других алтайских сказителей. Сказители при каждом новом исполнении то сокращают, то расширяют текст, часто вставляя куски и из других сказаний. Иногда, как это имело место в записях вариантов «Маадай-Кара» от А.Г.Калкина, расхождения в тексте могут быть довольно значительными.
145
Ср., например, варианты «Алтаи-Вуучая» в книге С. С. Сурааакова «Героическое сказание о богатыре Алтай-Буучае», Горно-Алтайск, 1961.