Любимая дочь Эрлик-бия, испытывая [Тастаракая],
Семьдесят огромных кобелей
На него натравила.
Семьдесят огромных кобелей
Хотели разорвать синего торбока,
3525 За ноги его хватая, залаяли.
В холщовой одежде Тастаракай
Серым таловым прутиком
Стал их хлестать,
Глаза и головы им рассек.
3530 Семьдесят черных кобелей, визжа,
Без памяти [прочь] побежали.
Черная дочь Эрлик-бия, испытывая его,
Погнала [на него] девяносто огромных черных быков,
Чтобы они синего торбока забодали.
3535 Девяносто черных быков,
Встав в один ряд, двинулись.
В холщовой одежде Тастаракай
Черным таловым прутиком
Стал их бить так, что
3540 Мясо от ног отделилось,
Головы и глаза им исхлестал,
Девяносто быков, назад отступая,
Обратно зашагали.
Когюдей-Мерген
3545 К коновязи каана
Подъехав, остановился.
Шестьдесят алыпов навстречу выбежали;
«Что ты, что ты, Тастаракай!
Уходи-ка ты отсюда!
3550 У коновязи бия
Такой торбок не может стоять.
В юрту большого каана
Худой человек не должен входить!»
В холщовой одежде Тастаракай
3555 [К месту], где коровы стоят, подъехал.
Семьдесят алыпов навстречу выбежали:
«Ээй-ээй, Тастаракай!
Сейчас же убирайся отсюда!
У нас огромные быки есть,
3560 Твоего торбока насмерть забодают.
Пока пешим не остался,
Уезжай подальше».
Тастаракай дальше поехал,
К дверям юрты отца прибыл.
3565 У дверей
Маленькой, как сердце, юрты,
К серой кожемялке[258] коня привязал.
Когда поплелся к дверям,
Назад оглянулся,
3570 [Кожемялка] отцовским темно-гнедым конем оказалась.
В серую кожемялку,
Оказывается, [отец] его превратил.
[Темно-гнедой] с хлопковогривым темно-сивым [конем]
Друг друга начали лизать.
3575 Уши темно-сивого
На целый аршин выше,
Чем уши отцовского коня, торчали.
Посторонние люди посмотрят:
Синий торбок к серой кожемялке [привязан],
3580 Когюдей-Мерген посмотрит:
Темно-сивый и темно-гнедой —
Два коня теперь стоят.
Из дранки сделанную дверь потянув,
Тастаракай [в юрту] вошел.
3585 Войлочную шапку сняв,
Со стариками поздоровался,
К очагу присел.
«Здравствуйте, здравствуйте[259], старики,
Живы ли, здоровы ли, почтенные?
3590 К вам, пожилым людям,
Я, Тастаракай, заехал»,— сказал.
«Здорово, здорово, парень!
В какую землю направляешься,
Из какой земли выехал
3595 Ты, Тастаракай?» —
Так Маадай-Кара спросил.
«Ээй-ээй, почтенный,
Теперешние кааны воинственны,
Стой-подожди, старик,
3600 Теперешние кааны злобны.
У семи желтых лам
Хочу узнать, где моя душа[260],—
С этой целью я еду.
Из-за семидесяти гор,
3605 Из-за семидесяти долин,
Из-за ядовитого моря,
Из-за сходящихся и расходящихся скал,
Семидесятилетний путь по Алтаю проехав,
Многие земли объехав, я прибыл.
3610 До владений семи лам
Никак не могу доехать,
Чтобы узнать, где душа моя [спрятана],
Так изнуряя себя, теперь езжу.
Конь мой уже устал —
3615 Мягкой травы нарвав, ему положил,
Сам я проголодался —
Чтобы супа поесть,
В вашу юрту зашел,
Бедный-пеший[261] я человек»,—
3620 Так нарочно им сказал.
Мать в лице изменилась,
Испугалась, удивилась.
Маадай-Кара старик,
Покачав головой, плюнул:
3625 «Жирное молоко у суки, говорят,
Хитрый ум у раба, говорят.
Без одежды, голым ты, негодный, создан —
Не потому ль сходящиеся и расходящиеся скалы проскочил?
На торбоке ездить ты создан —
3630 Не потому ли в ядовитом море не утонул, переехал его?
Море, через которое птица не перелетает,
Твой конь перелетел, [что ли]?
Гору, через которую зверь не переваливает,
Твой конь перевалил, [что ли]?
3635 В другом месте так не ври,
Кто лжет, того худой конец ждет».
Его мать Алтын-Тарга
Четырехухую бронзовую чашу
На огонь поставила.
3640 Мясо змей и лягушек
Подогрела и подала.
Суп из вшей и гнид
Подогрела и подала[262].
В чашку, золотом украшенную,
3645 Налив, подала.
Когюдей-Мерген, молодой богатырь,
Чашку с мясом и супом принял.
Когда он съел — не видели,
Когда выпил — не заметили,
3650 [Старуха] еще не успела убрать протянутую руку,
Как в холщовой одежде Тастаракай,
Золотом украшенную чашку
вернуться
Кожемялка — деревянное приспособление для обработки кожи.
вернуться
С приветствием «здравствуйте» по обычаю алтайцев принято обращаться к каждому присутствующему в отдельности.
вернуться
Хочу узнать, где моя душа — В алтайском эпосе душа богатыря может находиться отдельно от человека. Богатыри прячут ее, например, под видом детенышей зверей, птиц, в каком-нибудь предмете, который в свою очередь часто находится в желудке животного.
вернуться
Бедный-пеший—этот эпитет в быту алтайцев характеризует бедного человека; в эпосе — постоянный эпитет бедняка (например, в данном случае Когюдей-Мерген в образе Тастаракая не ходит пешком, а ездит на торбоке, но его все равно называет «пешим»).
вернуться
Мясо змей и лягушек подогрела и подала. Суп из вшей и гнид подогрела и подала — Обычно эта формула употребляется при описании пищи чудовищ или жителей подземного мира. В данном случае эти строки характеризуют жестокое обращение Кара-Кула с пленными и рабами, которых кормят самой плохой пищей.