Передние вообще не заметили случившегося. Задние, которые не могли не видеть, усердно разглядывали что-то перед собой, выражая всем своим видом полнейшее неведение. «Ничего не видели, ничего не слышали, ничего никому не скажем». Если бы разбойники уволокли Данна, никто бы не только не вмешался, но даже и солдатам бы не сказал. Да что ж это за люди такие? Может быть, близким своим они и оказали бы помощь, кто его знает… Из стражников кто-то, правда, проводил взглядом удаляющийся стул, но и только.
Маара видела, что Данн как будто ожил после встряски, глаза его сверкали, он широко улыбался сестре.
— Ну теперь, Маара, можно и проиграть эту змейку в кости, она уже сослужила нам отличную службу.
— Пока погожу, уж очень это хорошее орудие убийства.
Змейка покоилась на ее руке, смертоносное жало вернулось в потайную канавку.
Скоро очередь дошла и до них, четверых, они прошли за бревно, подошли к солдатам Тундры. Даулис не успел и рта раскрыть, дежурный офицер его опередил:
— Нам сообщили о вашем прибытии, но втроем, а не вчетвером.
— В Центре еще не знали. Чрезвычайная ситуация.
— Но вам приготовили только трех лошадей.
— Что же делать?
— Не знаю. Лошадь добыть не так-то просто.
Лошади стояли тут же. Крепкие, но небольшие лошаденки, никоим образом не приспособленные для перевозки двоих. Кроме того, ни Маара, ни Лета никогда в жизни к лошадям не приближались. Данн, правда, сказал, что он верхом ездил, но на смирной и хорошо обученной полосатой лошади. Эти же лошадки даже без седоков проявляли буйный норов: прядали ушами, били копытами, ржали и злобно скалили зубы. Впрочем, кроме казенных лошадей к посту подтягивались всевозможные наемные средства передвижения.
— Ладно, мы что-нибудь найдем, — успокоил Даулис офицера.
— Вас ждут, — сухо заключил тот беседу, что можно было понять как предложение не тратить времени впустую.
Для начала они пошли пешком по дороге — по очень хорошей дороге. Ни в Билме, ни в Чараде таких не было. Разве что сияющие черные шоссе Хелопса… Но эта дорога казалась вымощенной серой паутиной; мощение состояло из каких-то мельчайших ниточек-ворсиночек, похожих на царапинки. Даулис пояснил, что дорога построена сотни лет назад, секрет изготовления такого вещества утрачен.
Время шло, они шагали, впереди показались очертания города, к которому стремились почти все пересекшие границу. Даулис сказал, что ему этот город известен, что место это знаменательное, есть там чем полюбоваться, с чем ознакомиться. Однако усталость заставила путешественников в первую очередь подумать об отдыхе. Попавшаяся на пути гостиница оказалась многоэтажной, прислуга щеголяла аккуратной форменной одеждой, а в выделенной им просторной комнате с настоящими кроватями вместо приевшихся поддонов полы устилали ковры, а окна прикрывали шторы.
Чтобы иметь возможность расплатиться, Маара разменяла две монеты по твердому, объявленному заранее курсу. Улеглись отдыхать, а позже вышли на поиски рекомендованной Даулисом таверны. Пища оказалась отличного качества, даже Лета не страдала отсутствием аппетита.
— Видишь, Маара, я же говорил, что здесь все лучше, — радовался Данн.
— Соглашусь, когда буду уверена, что Кулик от нас отстал.
— Но его не впустят сюда, — заверил Даулис.
— Не знаешь ты этого субъекта, — покачала головой Маара. — От него нигде не скроешься, он постоянно отравляет нам существование, мне и Данну. Как будто он специально создан, чтобы преследовать нас.
Следовало обсудить, как лучше направиться далее на север. До водного пути придется добираться два дня, если воспользоваться повозкой или носилками. Вагонов с их бесконечными и вечно ломающимися металлическими полосами здесь не было. Пешком придется шагать почти неделю, но Маара, Лета и Данн в один голос завопили, что лучше умереть, чем снова на чем-то трястись.
— Вам повезло, что вы не на службе, — суховато заметил Даулис. — В служебной командировке обычно выбирать не приходится.
— Да здравствуют неслужебные командировки! — весело крикнула Маара. Настроение ее явно улучшилось.
— Однако от нас ожидают, что мы поторопимся, — продолжал Даулис, размышляя вслух. — Впрочем, если учесть, сколько они уже нас ждут, то день-два или даже неделя погоды не делают. — И он улыбнулся Мааре. — Нам есть что отметить, дорогая.
— Что?
— Вы больше не женаты, — засмеялась Лета. — В Тундре законы Билмы не действуют.
О своем статусе замужней дамы Маара почему-то совсем забыла, но слова Леты вызвали у нее какой-то непонятный прилив крови к щекам, смущение и даже сожаление.
— Знаешь, мне даже немного жаль, — улыбнулась она Даулису. — Но не бойся меня, не бойся, не накинусь.
— Мне приятно было чувствовать себя твоим мужем, Маара, — серьезно, без улыбки ответил Даулис. — Хотя некоторые аспекты супружества в нашем браке и отсутствовали. — Тут он улыбнулся. — Смотри не забреди опять в Билму, не то снова станешь моей женой.
— А я бы с удовольствием побыла твоей женой… Некоторое время.
Данна этот обмен шутками явно раздражал.
— Если ты сейчас ревнуешь, Данн, то что ты запоешь, когда я и вправду выйду замуж?
Данн еще больше помрачнел:
— Не знаю, что запою, но явно не обрадуюсь.
И все на мгновение застыли в неловком молчании.
На следующее утро они снова отправились в путь, случайно оказавшись в хвосте длинной процессии, выходящей из города. Паломники, направляющиеся к святыне, объяснил Даулис. Им, как и всем паломникам, вручили маленькие метелки — или букеты? — из тростника, окрашенные в черный и темно-красный цвета. Одежда паломников многоцветием не отличалась, преобладал траурный черный. В колонне звучали скорбные причитания и песнопения.
Святыня представляла собой древнюю машину из неизвестного ныне металла, уцелевшую после множества выпавших на ее долю невзгод, включая и падение с неба. Упала она в глубокое болото, что ее и спасло. Считалось, что боги снизошли в Ифрик в этой машине. Останки двух из этих богов, заключенные в освященные сосуды, хранились в машине и поныне. Четырежды в год сюда направлялась толпа паломников. Вокруг святыни этой, естественно, паслись жрецы, однако не такие, как в Каназе, к тому же долгое время за право хранения ее ожесточенно спорили, а иной раз и вели кровопролитные войны две секты, друг друга презиравшие и ненавидевшие, запрещавшие своим сторонникам общаться с неверными, то есть представителями другой секты.
— А почему нельзя почитать эту святыню, не бегая туда? — спросила Маара.
— И почему четыре раза в год? Одного мало, что ли? — присоединился к ней Данн.
— И какой смысл в костях? — поинтересовалась Лета.
Даулис зашипел на них, замахал руками. Подобные вопросы лучше оставить при себе, ибо паломники народ серьезный, могут поколотить, покалечить, а то и убить любого усомнившегося.
Колонна миновала несколько городов и городков, каждый в отличном состоянии, каждый населен хорошо одетыми людьми, радостными и беззаботными. Так, во всяком случае, казалось Мааре и Данну. Озабоченными выглядели лишь полицейские в черной форме. Несколько раз колонна проходила сквозь полицейские кордоны, и люди в черной форме внимательно всматривались в ряды паломников. На ночь паломники останавливались в специально подготовленных для них местах, но четверо путников ускользали и ночевали в гостиницах поудобнее, присоединяясь к колонне поутру. Одолевала скука, Лета совершенно вымоталась. Неудивительно, ведь в доме мамаши Далиды ей приходилось путешествовать лишь от дивана к кровати да обратно, как она сама вспоминала со смехом, без всякой горечи. Наконец они решились нанять портшезы. Маара и Данн уселись в один, Даулис и Лета в другой. Носильщики — двое спереди и двое сзади — время от времени останавливались, уходили, их место занимали другие. У этих носилок колес не было. Несмотря на все просьбы нести «полегче», тряска изнуряла путешественников. Маара с тоской помянула времена, когда путешествие приносило удовольствие, и Даулис сообщил, что тогда все в мире постоянно перемещались с места на место.